Глава правительства в осаде. Проблемы не приходят поодиночке: сначала решение БАГАЦа по поводу ультраортодоксов, затем промежуточный отчет следственной комиссии по поводу подводных лодок, бунт Юлия Эдельштейна, визит Галанта в Вашингтон. Нетаниягу может преодолеть каждый инцидент поодиночке, но что произойдет, если события происходят одновременно? Трудности для него начинаются на точках пересечения.
Первая точка пересечения – сближение между светско-сионистским и религиозно-сионистским лагерями. У них есть разногласия насчет поселенцев, но война сближает эти лагеря. Вклад религиозных сионистов в войну превышает процентное соотношение этого сектора по сравнению с другими секторами израильского общества. Но правительство берет с них двойную цену: кровью и признанием превосходства ультраортодоксов. Есть религиозные граждане - и есть религиозные граждане более высокого сорта.
Интересы ортодоксальной общины должны были побудить их к призывам о прекращении войны. Дело в том, что война выявила потребность в пополнении личного состава армии. Стала причиной общественного давления и недовольства. Прекращение войны в корне бы изменило повестку дня. Но, как сказал министр Гольдкнопф: "Какое отношение правительство имеет к войне?".
Столкновение интересов видно также и во фракции Ликуда в кнессете, в правительстве. У министров и депутатов, которые были вынуждены голосовать за закон об освобождении ортодоксов от призыва, выдалась трудная ночь. На следующий день после голосования, на фоне протестов в соцсетях, они спрашивали себя: зачем они это делают, для чего, для кого и как это продвигает их в собственной карьере. Они увидели, что не проголосовавший "за" Галант остался единственным ликудником, сохранившим лицо.
Потеря Нетаниягу своего влияния - это вторая точка пересечения. Судьи БАГАЦа, Галант и бунтовщики Ликуда едины в одном: им надоели затягивание времени, ложь, хитрость, уловки и ухищрения Нетаниягу. У них не осталось уважения ни к нему самому, ни к его роли. Они перестали идти на уступки.
Кого нет во всей этой истории? Ультраортодоксов. Они не борются за власть. Они не принимают участия в спорах о профессионализме кабинета министров. Неудивительно, что партия Смотрича, которая по ошибке называется Религиозным сионизмом, опускается в опросах общественного мнения ниже электорального барьера.
Станет ли эта соломинка той самой, что сломает хребет верблюду? Не уверен. Вполне возможно, что ортодоксальные политики найдут способы предотвратить негативные последствия указов. Вполне возможно, что чиновники побоятся исполнять их. Ровно через месяц, 28 июля, завершится летняя сессия кнессета, и срок полномочий правительства будет продлен до окончания осенних праздников. Несколько дней назад в кнессете я встретился с Йоавом Сегаловичем, депутатом фракции Еш атид. "Я настроен оптимистично, - сказал он. - Достаточно, чтобы одному ашкеназскому раввину все надоело. Не все в жизни идет по законам логики, есть еще и страсть. Один раввин встанет, ультраортодоксы развалят правительство, и мы пойдем на выборы".
►Решение Либермана
На стене кабинета Авигдора Либермана в кнессете, чуть ниже портрета Герцля, находятся две фотографии, которыми он особенно гордится.
Слева, на темном мистическом фоне, портрет мужчины. Справа — старое надгробие с убористым текстом на идише. "Кто этот мужчина?" — спросил я.
"Рибницер", — ответил Либерман. Его глаза сверкают, ему есть что рассказать: "Рыбница — город, где я родился. А Рибницер — это Хаим Замвл Абрамович, раввин-цадик. Я восхищаюсь им".
Я не понял, какое дело Либерману, самому большому врагу ортодоксов в кнессете, до хасидского раввина, к тому же еще и праведника.
Рыбница – городок с населением около 50 тысяч жителей. Как и другие города на окраинах Российской империи, он годами перемещался из страны в страну: был в России, Польше, Украине, а теперь в Молдове. Евреи были самой многочисленной этнической группой в городе – более трети жителей.
"Раввин, — рассказывал Либерман, — всю неделю ходил по окрестностям города. Если он слышал, что два еврея ругаются, он говорил с ними до тех пор, пока они не мирились. Жил он скромно, в бедном доме, спал на железной кровати. Зимой он ломал лед на Днестре и купался в ледяной воде. Мне рассказывали, что он благословил меня во время брит-милы".
В советское время раввин тайно проводил эти обряды, став известным человеком в еврейских общинах. В 1979 году он репатриировался в Израиль, а через несколько лет уехал в США. В 1995 году он умер в Монси, ультраортодоксальном городке в штате Нью-Йорк.
Но это еще не вся история.
"В ноябре 2013 года суд должен был вынести приговор по моему делу, - рассказал Либерман. - Я еду в Америку. Глава моего штаба Шарон Шалом - мы называли его Шаронским - говорит мне, что у него хорошее предчувствие по поводу приговора. "О чем вы говорите, сказал я ему. В течение 17 лет прокуратура ведет против меня расследование. Прокуратура и судьи идут рука об руку, это не может хорошо закончиться". Он предложил сходить на могилу, в Монси. "Хорошо, ответил я. Мой отец сказал бы, что две вещи никогда не повредят - стакан чаю и молитва.
Мы добрались до места в полвторого ночи. Знаете, что такое ноябрь в Нью-Йорке? Проливные дожди и собачий холод. Через четыре дня суд вынес оправдательный приговор. С вердиктом – за отсутствием состава преступления".
Прекрасная история. Что я вынес из нее?
Что в мире случаются чудеса. И что Либерману важно сказать, что он большой поклонник ортодоксального раввина. Правда, раввин умер: живыми раввинами Либерман восхищается меньше.
"Я верю в принцип: живи сам и позволяй жить другим, - сказал он. - Моя жена и моя дочь религиозны. Дома я ем только кошерную пищу, вне дома - все, что вкусно. Вечером в пятницу я делаю кидуш, утром в субботу я играю в теннис. Все, что проповедуют ортодоксальные раввины, противоречит иудаизму. Что, еврею нельзя быть воином? Еврею нельзя работать? На каждой еврейской свадьбе жених обязуется обеспечивать свою жену. Раввины говорят: нет, его будет обеспечивать жена".
Партия Либермана, НДИ, постоянно растет в опросах общественного мнения: недавний опрос сулит ей 14 мандатов. Этот рост может кое-что прояснить относительно тенденций в израильском обществе во время войны. Почему Либерман и почему сейчас? Неужели это из-за ортодоксов? Или из-за арабов? А может, из-за Нетаниягу? И уж не потому ли, что во времена кризиса люди тянутся к тем, кто предлагает ясный, четкий выход из тупика?
Любой разговор о политической ситуации Либерман раньше начинал словами "рай земной". Теперь он так не говорит. Теперь он говорит: "Если это правительство продолжит существование, через два года у нас не будет страны".
- Что вас не устраивает? Наша страна сильнее всех своих врагов.
- Вы не знаете правительство так, как я. Это то, что будет, - ответил Либерман.
Действительно, он знает. Он занимал все министерские должности, которые только может занимать политик – министр обороны, министр финансов, министр иностранных дел, другие. Все, напомнил я ему, кроме двух, - премьер-министра и лидера оппозиции.
Политическое решение кризиса Либерман видит таким: широкая сионистская коалиция. "Яир Голан, Лапид, Ганц и я вместе получаем 63 мандата. Мы формируем правительство без Ликуда, без мессианцев и без ортодоксов. Ликуд свергает Биби и присоединяется к правительству".
Ему важно подчеркнуть разницу между ним и Ганцем, который призывает к созданию "правительства широкого национального единства". "Этими словами Ганц намерен подмигнуть ультраортодоксам, - говорит Либерман. - Это стратегическая ошибка. Экстремистский дух теперь царит и в ШАСе. Посмотрите, что сказал раввин Майя на этой неделе: даже те, кто не изучают Тору, не будут служить в армии".
►Новый Израиль
Я сказал Либерману, что 63 мандата в опросах еще не означают 63 мандата по итогам выборов. Но предположим, что это произойдет: и как же будет работать эта коалиция?
"Мое видение ясно, - ответил он. - Мы изнуряем себя борьбой с проиранскими прокси вместо того, чтобы сосредоточиться на нем самом, на Иране. Без Ирана не будет ни ХАМАСа, ни Исламского Джихада, ни Хизбаллы, ни хуситов, ни шиитских ополчений в Сирии".
Он считает, что Иран необходимо атаковать, и он знает, как это сделать, отказываясь обсуждать это публично.
- Какой ваш план насчет севера Израиля?
"Война, — ответил он. - Перед тем, как начинать боевые действия, необходимо дать ясный ответ на четыре вопроса: как завершить войну, достаточно ли боеспособных войск, достаточно ли вооружения, высок ли моральный дух солдат и офицеров? Все уверения о политическом урегулировании — это бабушкины сказки. Нам надо в одностороннем порядке заставить их выполнять резолюцию Совета безопасности ООН номер 1701 (которая определяет линию отхода Хизбаллы от границы с Израилем. - Прим. ред).
Я сказал, что администрация Байдена, дружественные Израилю лидеры в Европе отделяют Хизбаллу от правительства Ливана: Хизбалла — враг, Ливан — партнер.
"Врагом являются и Хизбалла, и Ливан, — парирует Либерман. - Правительство там не имеет никакого влияния. Оно подчиняется приказам Хизбаллы".
- Не боитесь ли вы массированной бомбардировки Израиля в первые два дня такой войны?
"У нас нет выбора, надо сражаться. Что касается Газы, то первый послевоенный день мне отчетливо ясен. Надо закончить размежевание. Газа должна быть полностью отключена от нас. Нет воды, нет электричества. Они будут получать все это из Египта или по морю. Если они установят хотя бы один токарный станок, мы уничтожим его немедленно. Если хоть один корабль доставит в порт оружие, мы взорвем порт. Страны, которые будут способствовать восстановлению, заранее будут ознакомлены с нашей политикой по данному вопросу.
Нам необходимо определить наши границы в одностороннем порядке. Трамп признал суверенитет Израиля в Иерусалиме и на Голанах. Нам необходимо сделать это относительно границ в Иудее и Самарии".
- Мир это примет?
- Это будут трудные времена. Но в конце концов мы приучим мир к новому Израилю.
- Считаете ли вы, что после 7 октября начальник генштаба должен был уйти в отставку?
"Да, - ответил он. - Через неделю или две. Ему не надо ждать отставки Нетаниягу, которой не будет. Начальник генштаба до и после 7 октября произвел несколько назначений, смысл которых я не понимаю. Вы же не назначаете главой военной разведки того, кто до и после 7 октября был главой оперативного управления Армии обороны Израиля".
"Кто ваши новые избиратели?" - спросил я.
Его ответ меня удивил. "Многие из них представляют экономический сектор. В основном это люди из сферы недвижимости и высоких технологий. Они ощущают последствия кризиса на своем кармане.
Другая часть - старые ликудники, истинные последователи Жаботинского. Я встретил таких людей во время прощания со скончавшимся недавно Давидом Леви. Видели бы вы, как они меня приветствовали! И - немного тех, кто голосовал за Ганца и Лапида".
- Стремитесь ли создать единую правую партию — вы, Беннет, Саар, Йоси Коэн — против Ликуда Нетаниягу?
"В политике иногда два плюс два - четыре, иногда пять, иногда три, - ответил он. - Стратегическая цель должна заключаться в получении наибольшего количества мандатов. Один опрос дал такой партии 35 мандатов. Второй опрос, через два дня, только 24. При такой большой разнице невозможно прийти к каким-либо выводам".
Канцелярия Яира Лапида, главы оппозиции, соседствует с канцелярией Либермана. У этих канцелярий общая стена. Лапид заскакивает иногда с дружеским визитом. В нынешнем кнессете, где – по сравнению с прошлыми годами – намного больше странных личностей, которых, возможно, надо госпитализировать, эти двое могут чувствовать себя взрослыми и ответственными людьми.
- Считаете ли вы, что израильская демократия рушится? - спросил я Либермана.
"Нет. Общество распадается. Общество объединяют общие идеалы, взаимопомощь, солидарность. Это ключ к национальной устойчивости. Мы, сионистское государство, финансируем сепаратизм арабского и ортодоксального общества. Мы сами финансируем наш распад".
В сокращении. Полный текст опубликован в газете "Едиот ахронот"