Каждый мыслящий житель Израиля ощущает на собственной шкуре цену коррупции в государственном секторе. Видит, что государство не может должным образом позаботиться ни о выживших в резне, ни об эвакуированных жителях Отеф-Аза и северных поселений - потому что во главе системы стоит некомпетентный и эгоцентричный человек. Проблемы восстановления и оказания помощи огромны, но мы сможем их решить, только если молодые вдохновленные патриотизмом люди возьмут бразды правления в свои руки. Вот 6 вопросов, на которые нет ответов.
►1. "Уже на второй день войны гендиректор министерства главы правительства Йоси Шели вместе с руководителями всех ведомств должен был отправиться в места трагедии. Встретиться с жителями кибуцев, Сдерота, Офакима, Ашкелона, с главами местных советов. И сказать им: "Мы здесь, чтобы предоставить вам все необходимое прямо сейчас. Мы работаем для вас. Прямо на месте вы сможете получить новые документы, отсрочить выплаты по машканте, а представители налоговой службы решат все проблемы с НДС. Мы ваша опора, обращайтесь напрямую с любой просьбой". Но он не сделал этого. Он не сделал ничего, даже отдаленно напоминающего подобное. Он вообще не в состоянии управлять ситуацией".
Это слова гендиректора одного министерства. Он рассказал мне о том, что происходит в последние 2 недели.
По его утверждению, в первые несколько дней после разразившейся 7 октября катастрофы во всех правительственных учреждениях царили хаос и неразбериха. Но и спустя неделю, когда мой собеседник пришел в себя и начал разруливать ситуацию в своем ведомстве, никто сверху не счел необходимым начать координировать работу сразу всех министерств.
Я попросил его привести пример. Он решил рассказать об опознании тел жертв, доставленных в морг базы военного раввината "Махане-Шура" возле Рамле.
Работу, которая проводится в "Махане-Шура", трудно описать человеческим языком. Она требует невероятных душевных усилий. Речь идет о сложной логистике и необходимости координации между различными государственными службами - организацией ЗАКА, армией, полицией, минздравом, МВД, раввинатом, министерством религий. В каждом из перечисленных ведомств созданы специальные коллективы, занимающиеся вопросами трагедии 7 октября. По словам одного эксперта, в обычное время за день удается провести опознание около 15 тел. В чрезвычайных ситуациях эта цифра может быть значительно больше, что требует огромных затрат.
За первую неделю после массовой резни удалось идентифицировать 545 убитых. Это много, но в сложившихся обстоятельствах абсолютно недостаточно. Представьте себе семьи пропавших без вести, пребывающие в тревожном ожидании ответа, пытающиеся понять, погибли их близкие или были похищены.
Столь медленный темп опознания - не вина преданных делу сотрудников Института судебно-медицинской экспертизы, а следствие административной неразберихи первых дней.
Разумеется, никто не мог вообразить, что следует быть готовым к столь огромному числу жертв. Невозможно заранее подготовиться к чему-то подобному. Однако генеральный директор министерства главы правительства был обязан немедленно оценить масштабы бедствия и с первой минуты взять на себя управление процессом. Следовало безотлагательно созвать руководителей всех релевантных ведомств, понять, где нужно ускорить принятие решений, а главное - назначить координатора, отвечающего за выполнение поставленной задачи. Именно он должен был заниматься анализом ситуации, поиском путей оптимизации процесса. Ничего похожего сделано не было. Сотни тел до сих пор не опознаны.
►2. Еще один пример неэффективной работы правительственных структур - диспетчерские центры. Через несколько дней после катастрофы Национальная служба по оповещению населения ("Маарах ха-асбара ха-леуми") при министерстве главы правительства разместила в СМИ телефонные номера, по которым граждане могут обратиться за получением информации. Я посчитал: 51 номер. Пятьдесят один! Для чего?! Разобраться в этой запутанной системе решительно невозможно. Тем более, когда речь идет о людях, чей мир рухнул. Людях, потерявших близких, которые не знают, что с ними произошло - пережили ли они массовую резню, и если это так, то где они теперь, как их искать? У каждого своя трагическая история, но сейчас все они пребывают в шоке и трауре. Эти люди получили жестокое напоминание о том, насколько в жизни все хрупко и случайно. В таком состоянии вернуться к рутинной жизни практически невозможно. Государство обязано вернуть им твердую почву под ногами, заставить их вновь поверить, что они под его надежной защитой, что о них заботятся.
Вместо этого правительство ожидает, что разбитые горем люди сами будут искать номера линий экстренной помощи различных министерств, пытаясь дозвониться, чтобы получить хоть какую-то информацию. Нет необходимости в таком количестве горячих линий. Зачем вообще заваливать находящуюся в состоянии шока общественность ненужной информацией? Проблема в том, что между министерствами полностью отсутствует координация.
И вообще - с чего вы взяли, что граждане будут сами с вами связываться? Особенно те, кто пережил невообразимую трагедию. Нельзя рассчитывать на то, что люди в таком состоянии способны рационально мыслить. Далеко не у каждого есть близкий человек, кто мог бы помочь преодолеть бюрократическую неразбериху. На днях минздрав сообщил, что будет создана специальная бригада службы психологической поддержки ЭРАН, которая по собственной инициативе будет связываться с семьями и предлагать помощь. Именно так и следовало действовать с самого начала.
А что насчет прочих аспектов государственной поддержки? Почему изначально не был применен наиболее логичный в данной ситуации подход - индивидуальное сопровождение для каждой пострадавшей семьи, для каждого, кто столкнулся с этой ужасной бедой? Семьи отчаянно нуждаются именно в такой форме поддержки. Должен быть один конкретный человек, к которому можно обратиться по любому вопросу: договориться о налоговых послаблениях, оформить нужные документы, заморозить выплаты по машканте, назначить прием у психолога, организовать подвозку на похороны, решить те или иные бытовые проблемы. С этой целью правительство могло бы мобилизовать резервистов Службы тыла, студентов факультетов социальной работы, кого угодно. Каждый из них мог бы взять под опеку, допустим, 2-3 семьи. Для того чтобы несчастные люди, переживающие самую трагическую страницу в своей жизни, не гонялись за чиновниками по бесконечным бюрократическим лабиринтам.
Кстати, посреди всего этого хаоса ряд учреждений сумели достаточно оперативно перестроиться и начать помощь пережившим трагедию. Компенсационный фонд налогового управления, у которого есть немалый опыт работы в подобных ситуациях, был первым, чьи сотрудники начали поиск выживших и пострадавших. Представители фонда сами отправились в гостиницы, где разместили эвакуированных жителей Отеф-Аза. Служба национального страхования ("Битуах леуми") также относительно быстро (через неделю) начала выплачивать пострадавшим определенные суммы в счет будущих пособий. Фонд пострадавших от террора при Еврейском агентстве (Сохнут) уже перевел тысячи шекелей на банковские счета семей выживших в катастрофе 7 октября. Многие частные компании и стартапы перевели пострадавшим значительные суммы. Только представьте, как бы все выглядело, если бы и госструктуры действовали с подобной эффективностью.
В этом заключается разница между управлением страной и отсутствием этого управления, между элементарным пониманием срочной необходимости решить задачу - и неспособностью к этому. Чем вообще занят генеральный директор министерства главы правительства?
►3. Бывший депутат кнессета Нира Шпак, жительница уничтоженного террористами кибуца Кфар-Аза, в течение долгих часов, прячась в убежище, передавала силам безопасности данные о местонахождении других кибуцников, скрывавшихся от расправы. Ее вместе с другими выжившими перевезли в гостиницу в кибуце Шфаим.
Несколько дней назад, когда наконец была созвана финансовая комиссия кнессета, чтобы обсудить экономические аспекты войны и помощи пострадавшим, Шпак разъяснила депутатам, что происходит с теми, кто пережил октябрьский ад. По ее мнению, следует продолжить субсидирование горячей пищи для размещенных в Шфаим. У кибуца нет денег для дальнейшего финансирования обедов. Шпак отметила, что людям крайне необходим доступ к вкусной еде - даже по ночам, когда многие из них, словно зомби, бродят по гостинице. Необходимо также решить вопрос с размещением семей. "В некоторых номерах живут по 2 семьи, - сдавленным голосом сказала Шпак. - Они даже не могут уединиться, чтобы оплакать близких". Многим выжившим необходимы лекарства, очки, белье, новые документы. "Душевные и физические силы людей на исходе, необходим четкий план удовлетворения индивидуальных потребностей каждого из пострадавших", - добавила она.
Еще Нира Шпак попросила членов парламентской комиссии и минфин перестать посылать своих представителей к пострадавшим в разные дни и в разное время дня. "Установите палатку в определенном месте, пусть там 24 часа в сутки дежурят люди из правительства, - объяснила она. - Нельзя, чтобы всякий раз в лобби гостиницы заявлялся представитель того или иного ведомства и кричал, чтобы все, кому нужно, шли к нему на прием. Так это не работает. Люди морально не готовы к такому обращению. Создайте круглосуточный центр, куда можно приходить в любое удобное для конкретного человека время".
Сказанное Нирой Шпак - предупредительный сигнал для правительственных учреждений. Выжившие в резне люди и скорбящие родственники переживают психологический шок. Они находятся на самой ранней стадии осознания катастрофы и пытаются каким-то образом вернуться к рутинной жизни. Им необходимо решить вопрос жилья, удовлетворить потребности детей. При этом они сталкиваются с массой бюрократических вопросов. Сочетание утраты, травмы, шока и траура, участие в многочисленных похоронах (каждая сирена, каждый стук в дверь становится триггером) - поистине убийственная комбинация.
Наступает также период, когда поток волонтеров начинает постепенно сокращаться. Это естественно - люди возвращаются к своим семьям, к работе. Это действительно важно во время войны - исправно работающая экономика. И это еще одна причина, по которой все госструктуры должны максимально быстро перестроить свою работу. Выжившим необходима поддержка нормально функционирующего государства.
►4. Опубликованная несколько дней назад министром финансов фотография участников заседания социально-экономического кабинета, который был созван лишь через 10 дней после произошедшей трагедии, также свидетельствует о хаосе, царящем в правительстве.
В состав кабинета входят 16 министров, включая главу минфина Бецалеля Смотрича - не считая представительницы партии Государственный лагерь Ифат Шаша-Битон, имеющей статус наблюдательницы. На фото можно разглядеть лишь часть участников заседания - остальные просто не поместились в кадре. Как можно в таком расширенном составе управлять чрезвычайной ситуацией? Для чего нужно было собирать за столом 16 министров и наблюдательницу из недавно присоединившейся к коалиции партии?
4 Еще фото
Заседание социально-экономического кабинета - для чего там 16 министров?
(Фото: Рафи Бен-Хакун, ЛААМ)
Присутствие большей части министров на этом форуме вообще не имеет никакого смысла. Для чего, например, нужен министр развития Негева и Галилеи? Зачем вообще существует это министерство? Минфин может выделять средства Негеву и Галилее без посредничества Ицхака Вассерлауфа. Нет также смысла в присутствии министра по охране окружающей среды, министра туризма и министра связи.
Как и военный кабинет, министерский форум по социально-экономическим вопросам в период войны должен быть максимально узким, состоящим из 3-4 человек: министра финансов, министра образования, министра здравоохранения, министра соцобеспечения и, возможно, министра сельского хозяйства.
Иными словами, война убедительно продемонстрировала, насколько нам необходимо маленькое и эффективное правительство, способное быстро и качественно предоставлять услуги населению. Нынешнее правительство - полная противоположность этой концепции. Громоздкая, раздутая махина, изобилующая никому не нужными министерствами и людьми, не способными управлять крупными системами. Хочется верить, что хотя бы во время войны глава правительства и министр финансов отбросят политические соображения и поймут, как нужно управлять страной. Иначе катастрофы не избежать. Впрочем, катастрофа уже произошла.
►5. Важнейший вопрос: как финансировать все это - реабилитацию пострадавших и ведение войны?
Израильская экономика вошла в войну в приличной, но не идеальной форме. Макроэкономические параметры в целом хорошие - соотношение государственного долга к ВВП вернулось на уровень, предшествовавший эпидемии коронавируса. Безработица находится на рекордно низком уровне. Экономический рост приемлем. Все это работает на нас.
Другие параметры менее благополучны. Курс доллара в канун войны был слишком высоким из-за попыток проведения юридической реформы, а с началом войны взлетел еще выше и перевалил за 4 шекеля. Бюджетный дефицит был выше заявленной цели (1,5% ВВП, чуть меньше 30 млрд шекелей). Рейтинговые агентства предостерегали нас от возможных рисков. Правительство не прислушалось, и теперь главный риск - военные действия - стал реальностью.
Все это означает, что израильская экономика относительно устойчива в данной ситуации, но лишь до тех пор, пока мы ведем войну на один фронт. Наша экономика уже выдержала две довольно длительные военные кампании - летом 2014-го с Газой и летом 2006 года с Хизбаллой. После Второй Ливанской войны наблюдалась недолгая рецессия. Так что определенный застой неизбежен и на сей раз - его глубина зависит от продолжительности и масштабов военных действий. От этих факторов будет зависеть и кредитный рейтинг. Стоит отметить, что американская военно-финансовая помощь также поможет удержать экономику в приемлемой ситуации.
Здесь важны два момента. Прежде всего не разбрасываться деньгами. Минфин обязан тщательнейшим образом прочесать бюджет и сократить все, что не имеет отношения к оборонной сфере и другим жизненно важным областям. Высвободившиеся средства необходимо направить на войну и реабилитацию пострадавших.
Во-вторых, правительству срочно нужно как можно больше налоговых поступлений. В данной ситуации можно обложить дополнительными налогами сверхприбыли в банковской сфере. Но не менее важно, чтобы все мы вернулись к работе. Это касается каждого, кто не находится на резервистской службе, у кого дома нет маленьких детей. Я понимаю, что это звучит - как лозунг времен Второй мировой войны, но это важно для нашей победы. Это непросто, когда в тебя все время стреляют, но на определенном этапе не будет иного выбора.
Это то, что касается насущных потребностей. Однако долгосрочный вызов, с которым столкнется израильская экономика, будет намного более сложным и потребует много денег. После войны мы, по-видимому, обнаружим серьезное снижение качества государственных услуг. Нам потребуется сократить бюджетный дефицит. Иначе случится то, что произошло после Войны Судного дня, - резкий рост госрасходов, переросший в гиперинфляцию.
►6. Когда все это закончится, у нас появится возможность для масштабного перезапуска всей системы. Будет необходимо вычистить государственный сектор от всего дурного, что в нем накопилось за годы, от всех бездарностей, подобных нынешнему директору министерства главы правительства (а таких, к сожалению, немало). Нужно будет влить в систему управления молодую кровь, привлечь к работе молодежь, проникнутую стремлением восстановить Израиль, сделать его намного лучше. Можно мобилизовать на госслужбу талантливых людей хотя бы на несколько лет. Затем они могут продолжить карьеру на частном рынке.
Сегодня, в разгар навалившейся на нас беды, мы хорошо понимаем цену, которую приходится платить за коррупцию, разгром и кастрацию государственного управления. Не бывает идеальных управленцев, военных и политиков. Невозможно предусмотреть все. Но ясно одно: и в кабине пилота F-35, и в кабинете гендиректора министерства премьер-министра должен находиться человек, обладающий соответствующей своей должности квалификацией.
Подробности на иврите читайте здесь
Перевод: Гай Франкович