По поводу досудебной сделки Биби обсуждают, какой она будет, что будет после нее и насколько уместно ей вообще быть. Все это лишь догадки – неопределенно и вариативно до противоположности. А вот что важно, можно и нужно понять уже сейчас – почему она будет.
►Старший приказал
Будет она потому, что так решил один человек –судья Аарон Барак. Обычно его представляют как бывшего председателя Верховного суда, но до судебной карьеры он был юридическим советником правительства, а до того – профессором, деканом юрфака, академиком, лауреатом Госпремии… Если бы наши юристы, как в некоторых других странах, носили мундиры со знаками различия, у него на погонах, петлицах, обшлагах или там шевронах было бы больше звезд и лычек, чем у всех.
Уже более 15 лет Аарон Барак не занимает никаких государственных должностей. Он никогда не являлся и не является народным избранником. То есть никто из нас, простых смертных, не голосовал за него нигде, никуда не избирал, не уполномочивал этого, безусловно, уважаемого, авторитетного и умного человека представлять нас, наши интересы – народа Израиля или, как он выражается, общества – где бы то ни было.
Тем не менее, согласно его же объяснениям, он решил, что общественный (то есть наш) интерес состоит в заключении досудебной сделки с Биньямином Нетаниягу, а не в доведении до конца судебного процесса. Это не мнение. Это решение.
В официальных сообщениях пишут, что Аарон Барак осуществляет посредничество в сделке. Но он был ее инициатором. "Когда я обратился по этому поводу к Мандельблиту…(к юридическому советнику правительства - по поводу сделки)", - объяснил он, и это вполне можно понять как оговорку 85-летнего судьи, свидетельствующую достаточно ясно, чья была идея. Что и понятно: Барак слишком крупная фигура для посредничества, а для инициативы – в самый раз, и его предложения в юридической среде воспринимаются как вердикт.
Вполне вероятно, что великий юрист лучше нас знает, что нам нужно, и он совершенно прав, утверждая, что досудебная сделка "более полно отвечает интересам страны и ее граждан". Есть лишь два обстоятельства, которые вызывают смутные сомнения.
►С минуса на плюс
Первое – это аргументация. Дважды в своем заявлении Аарон Барак объясняет "заслугами подсудимого" необходимость заключения сделки вместо завершения суда. У Нетаниягу множество заслуг перед Израилем – несомненно. Но оба раза бывший глава Верховного суда упоминает только одну – что он был "одним из главных", а в другом месте – "одним из наиболее преданных" защитников юридической системы Израиля" (оговорившись, правда, что было это "до начала судебного процесса").
Бараку, конечно, виднее, он мог не заметить или забыть, что после получения обвинительного заключения на себя этот же преданный защитник юридической системы спустил на нее всех собак, и борьба с ее диктатом, против "юридического переворота" едва не стала главным лозунгом Ликуда в последней предвыборной кампании. А может, судья знает, почему все-таки не стала, и именно за это благодарит.
Но если заслуги Нетаниягу именно перед юридической системой так велики, что заслуживают отказа от уже предъявленного обвинения ему той же юридической системой, то при чем здесь "интересы страны и ее граждан", на которые ссылается Его честь судья Барак? Он здесь отстаивает интересы самой этой системы, поддерживая ее якобы защитника, но никак не интересы всего общества, чаяния которого якобы услышал.
Возможно, это опять "оговорка по Фрейду", но он ее сделал. Его чуткое к формулировкам ухо прославленного юриста не уловило здесь никакого неприличия. Почему? Потому что многие неприличия простительны в своем кругу, со своими. А судья Барак отбирал аргументы именно для своих – для самой юридической системы, хотел быть услышанным прежде всего ею. Он сам строил ее как государство в государстве, вернее – над государством. Для него она и есть Израиль. Поэтому ему некого смущаться.
И он там никого не смутил, был правильно услышан и понят. Юрсоветник правительства Авихай Манденблит, человек по опыту, влиянию и авторитету в юридической системе уступающий разве что самому мэтру Бараку и, по всей вероятности, претендующий на такое же место в профессиональном сообществе, сам отрицавший еще недавно возможность сделки, в последние две недели перед уходом со своего поста занимается только ею.
►Принять нельзя отказывать
И тут надо сказать о втором обстоятельстве, вызывающем сомнение в естественности и справедливости развязанной коллизии.
Несмотря на отчаянные усилия подчиненной ему прокуратуры, Авихай Манденблит ни в какую не хотел выносить обвинительные заключения Нетаниягу. Ни давление изнутри, ни увещевания в прессе, ни постоянные демонстрации воинственных борцов с "крайм-министром" у его дома в течение многих месяцев не могли поколебать его нежелания предавать премьера суду.
Манденблита взяли не измором, а хитростью. В разгар дискуссий вокруг уголовных расследований премьера, в конце 2018 года, в Эйлате проходил традиционный юридический форум, где обычно собирается весь цвет израильской юриспруденции. Юрсоветник участвовать в нем не собирался – возможно, как раз, чтобы не подвергать себя излишней психологической обработке со стороны коллег. Но его все-таки убедили прийти, в чем ему пришлось тут же раскаяться, однако было уже поздно.
Самые влиятельные юристы страны (включая, например председателя Верховного суда) один за другим выступали там, обращаясь непосредственно к нему, убеждая, что если дела Нетаниягу не приведут к обвинительному заключению, авторитету юридической системы и вообще власти закона в Израиле будет нанесен непоправимый урон. Но главное, что за предъявление премьеру обвинения однозначно и резко высказался Аарон Барак.
- После этого, - объяснил мне человек, хорошо знакомый с механизмом функционирования юридической системы, который и рассказал о произошедшем в Эйлате по свежим следам, - у Манденблита уже нет выхода. Обвинительное заключение будет.
- Почему? – удивился я.
- Потому что ни один судья, ни один высокопоставленный юрист в Израиле не посмеет пренебречь мнением Аарона Барака.
Не скажу, чтобы объяснение показалось мне исчерпывающим. Но так оно и было, в конце концов.
►Эффект тяни-толкая
Конечно, "после" не значит "вследствие". Сам факт предания главы правительства суду еще не означает, что юридический советник правительства просто выполнил завет гуру израильской юриспруденции.
Не означал. Пока тот же гуру не решил теперь, что суда не надо – и колесо Фемиды тут же стало раскручиваться в обратную сторону. Один факт - недостаточное основание для подозрений и выводов, а два вместе – еще какое основание!
Мы совершенно неожиданно, на очень простом и чрезвычайно наглядном примере, получили возможность увидеть, кто в этой стране главный.
Как бы не открытие Америки: о том, что Израилем правит не столько демократическая, сколько юридическая система, кто только ни говорит – и обыватели, и обозреватели, и законодатели. С последних - больший спрос. Если это не просто расхожее мнение, а правда, и если такая ситуация их действительно возмущает, почему они за десятилетия сетований не изменили ее?
Потому, наверное, что сами ею пользуются. Любой политик считает себя горячим сторонником независимости юридической системы, не позволит усомниться в компетентности суда или объективности следствия - когда оно ведется против неизвестных ему людей, а еще пуще – всем известных, его противников, недругов и соперников. Но как только дело касается его самого – концепция резко меняется. Нет политика, который публично или конфиденциально не возмутился бы гипертрофированным влиянием юридической системы – дескать, хвост виляет собакой: третья власть считает себя главной, поправляя и влезая в полномочия первой и второй.
Обе эти противоположные, казалось бы, позиции (показательно продемонстрированные, кстати, на собственном примере Биньямином Нетаниягу) на самом деле две стороны одной медали – одна невозможна без другой. Во взаимоотношениях ветвей власти, да и власти с народом – как в семейных отношениях и любовных: с тобой себя ведут ровно так, как ты позволяешь с собой вести.
Если бы сами политики не пытались или хотя бы не рассчитывали решать свои проблемы и проблемы между собой с помощью юридической системы, последней не удалось бы набрать столько силы, что она стала доминирующей во власти. Не на кого пенять.
►Запущенный недуг
Надо уметь разглядеть за деревьями лес, за следствиями – причины.
Специально или нет, но СМИ, а вслед за ними соцсети сосредотачивают внимание публики на совершенно второстепенных вопросах, не имеющих достоверных ответов. Когда будет сделка? Какой она будет? Что будет с Биби после нее? Какие мотивы – либо прокуратура не накопала достаточных доказательств вины, либо наоборот накопала, и у Биби выбор между сделкой и решеткой? Все это – загадки для догадок, не больше, и сюжеты для новостей – не дольше.
Гораздо интереснее и важнее то, что уже произошло и действительно имеет значение для всех нас.
Драма предания суду действующего премьер-министра, драма, которая стоила Израилю почти трех лет непрерывных выборов, куда Биби водил свой народ с единственной целью – спасения себя, вся эта драма завершилась (или вот-вот завершится) фарсом внесудебной сделки. Причем будет она или нет – не суть, петух уже прокукарекал.
Но самое интересное, что и эту драму, и этот фарс нам назначил и своим именем освятил один и тот же человек. Нами не избранный в наставники и пастыри, не назначенный нам ни в какие начальники. Просто – самый авторитетный муж в профессиональном сообществе, в котором 99% из нас не состоит.
То есть вся страна три года жила и еще неизвестно сколько будет жить по намеченной им повестке дня, которую он в состоянии менять на противоположную и за которую не собирается отвечать в свои 85 ни перед кем, кроме Бога, – пусть тот даст ему в добром здравии до 120.
В стране уже сменилась власть?
Не вчера. Не в момент объявления о возможной сделке. Не в момент предъявления обвинения премьеру. Поломка произошла раньше.
Нетаниягу не первый премьер-министр, на которого для смещения с поста, пришлось заводить уголовные дела. До него был Ольмерт, ухода которого хотело большинство общества, но вытолкнуть удалось только после заведения уголовных дел и предъявления обвинений. А до Ольмерта – Шарон, которого тоже гнали с премьерства уголовными делами, и лишь внезапное его полевение остановило процесс.
Если в демократическом государстве для смены руководства требуются уголовные дела – это свидетельство несовершенства государственного механизма. Что-то там разладилось, и надо срочно чинить.
А до тех пор, пока это не сделано, в стране будет повышенный спрос на прокуроров, гипертрофический авторитет у судей, и юридическая система останется главной политической силой государства – не контролируемой никем, кроме себя самой. А будет это ровно до тех пор, пока мы будем согласны с этим мириться. Пока что не просто миримся – не замечаем, что у нас болит. Это как запущенный рак.