Иногда даже бибисты затрудняются понять Нетаниягу. Взять, к примеру, дело об утечке секретных документов, сотрясающее в последние несколько дней канцелярию главы правительства.
В центре скандала - мало кому известный товарищ по имени Эли Фельдштейн, образцово-показательный бибист, работавший в пресс-службе Нетаниягу и его канцелярии. Согласно подозрениям, среди прочего ему было поручено "внедрение" в СМИ специфической информации, направленной на обслуживание интересов премьера.
Фельдштейн подозревается в том, что получал секретную информацию у офицеров ЦАХАЛа, которой давал дальнейший ход, искажая содержание по своему усмотрению. Один из таких сливов был напечатан в германском Bild и британской The Jewish Chronicle. Позже Нетаниягу и его супруга использовали эти публикации для собственных политических целей.
Журналист Ронен Бергман разоблачил всю ложь и манипуляции вокруг этих публикаций. Началось расследование: сначала в ЦАХАЛе, затем подключился и ШАБАК. Когда начала выявляться связь между главным подозреваемым и главой правительства, его канцелярия завалила СМИ комментариями.
Вначале отрицание было тотальным: ничего такого не было, даже если всем кажется, будто было. Затем в ход пошло отрицание каких-либо связей между Фельдштейном и премьером. "Подозреваемый не работал в канцелярии премьера", "Нетаниягу узнал об этих документах только из СМИ", - утверждалось в пресс-релизах.
Когда в канцелярии поняли, что запутались в показаниях, было решено присоединиться к просьбам прессы о публикации подробностей дела - и "принести в жертву" исполнителя "деликатных поручений". Одновременно в окружении Нетаниягу начали спешно разрабатывать линию защиты. Выглядело это так: речь идет всего лишь о сливе информации, сливают все кому не лень, и это всем всегда сходит с рук. Концентрация внимания только на Биби и его канцелярии - лицемерие, зацикленность, избирательный подход.
Такие заявления - абсолютная ложь. Суть скандала - не в сливах, а в подтасовке секретной информации для манипуляции общественным мнением по животрепещущей теме, касающейся (в буквальном смысле) жизни и смерти. Не слив информации, а злонамеренная ложь, попытка обмануть граждан собственной страны и жертв собственных провалов. Так поступают лишь в самых авторитарных режимах.
Еще рано говорить о том, был ли причинен серьезный ущерб системе безопасности или же речь идет о правонарушении. Громкие газетные заливки имеют тенденцию затихать по мере продвижения юридических процессов. Однако уже сейчас можно сказать, что "конвейер лжи" живет собственной жизнью. Он не останавливается на политиках, журналистах и свидетелях. Она разрушает все на своем пути, включая и заложников.
Нетаниягу мог предпринять более эффективный шаг. Он мог сказать: да, главный подозреваемый (Фельдштейн) работал у меня. Но рекомендация ШАБАКа не давать ему допуск к секретной информации была принята по сторонним соображениям, мое право не считаться с ними. Он сделал все, что сделал, по моему разрешению, поскольку я счел это необходимым для безопасности страны. Не спрашивайте меня почему. Мое право - не вдаваться в подробности. И не аргументируйте возражениями армейского командования и ШАБАКа - у них нет никакого представления, что важно для безопасности, а что нет. Я не поставил их в известность, потому что не полагаюсь на них. Когда кто-нибудь из них станет главой правительства - он сможет поступить иначе. Но пока что я нахожусь во главе государства и принимаю решения.
Я не выдумал эти доводы. Все это говорил Нетаниягу (возможно, другими словами), давая показания комиссии, расследовавшей "дело о подлодках". И в том скандале он и его люди пытались задействовать различные линии защиты. Один из помощников Нетаниягу даже предлагал уничтожить компрометирующий материал, составленный Советом национальной безопасности. А когда все оговорки закончились, Нетаниягу остановился на версии "государство это я". Я премьер - и я так решил. И вот чудо - "дело о подлодках" завершилось, с его точки зрения, благополучно. Так почему бы не использовать удачную наработку еще раз?
Нетаниягу, влюбленный во все американское, мог бы научиться кое-чему у президента Линдона Джонсона. Последний позвонил как-то журналисту Джеку Андерсону, имевшему собственную колонку в The Washington Post. Президент хотел слить журналисту некий документ. "Извините, - сказал Андерсон. - Я публикую лишь секретные материалы. Информация "для всех" меня не интересует".
"В чем проблема? - ответил ему Джонсон. - Я превращу этот документ в секретный". Так и было сделано.
Государства, становящиеся жертвами юридических переворотов, не всегда знают, когда пройдена точка невозврата. Мы, израильтяне, все еще имеем право на свободу слова и свободу критики. Часть сил охраны правопорядка все еще действуют в интересах государства, силы безопасности верят в закон. Все это вселяет оптимизм.
Однако это не значит, что мы должны закрыть глаза на происходящее в канцелярии лидера, в его душе и ближайшем окружении. На то, что он позволяет себе делать, - из-за опьянения властью или собственной слабости. Именно этот момент больше всего пугает в этой вызывающей тревогу истории.
Автор - ведущий политический обозреватель "Едиот ахронот"