По ремаркам судей во время заседаний, как правило, трудно судить, что они напишут в вердикте. Но 12 сентября, во время слушания по апелляциям, поданным против закона об отмене принципа юридической несостоятельности (илат ха-свирут), правила игры были другими. Продолжительное обсуждение (более 13 часов) и прямая трансляция предоставили судьям возможность общаться с гражданами страны напрямую. И рассказать, что они думают о своем статусе, режиме в стране и о том, какие опасности нас подстерегают.
Два идеологических лагеря столкнулись в зале суда - лоб в лоб, у всех на виду. Но диалог, который вели судьи, обсуждая доводы истцов и ответчиков, был самым важным.
Заключительный аккорд Эстер Хают (она вскоре покидает пост главы Верховного суда в связи с выходом на пенсию) прозвучит, когда будут опубликованы решения по ряду исков, касающихся деятельности нынешнего правительства. Это займет недели, а может, и месяцы.
Хают вела заседание взвешенно, достойно, демонстрируя глубокое знание темы обсуждения. В целом судьи стремились продемонстрировать израильтянам, что сражаются не во имя самих себя, а во имя граждан. В современном Израиле, где все воюют со всеми, подобное зрелище казалось в чем-то сюрреалистическим.
Наблюдая за ходом заседания, я восхитился способностью судей в течение долгих часов выслушивать доводы сторон, часто возвращавшихся к одному и тому же доказательству - с тем же наигранным воодушевлением.
Обычно судьи БАГАЦа немного теряются в своих огромных креслах и смотрят на происходящее с высоты. На этот раз из-за тесноты их усадили в гораздо более скромные кресла - обычной высоты. Судьи воздерживались от разговоров друг с другом - может быть, опасаясь, что чуткие видеокамеры увидят и услышат то, что им видеть не положено.
Принято делить судей БАГАЦа на две категории - консерваторов и либералов. Эти определения часто обманчивы: судьи, считающиеся консерваторами, как правило, стремятся к изменениям - в духе правого лагеря. Именно судьи, называющиеся либералами, хотят сохранить то, что есть, - в духе политического центра.
Помимо одной судьи, Гилы Штайниц-Кнафо, молчавшей в ходе заседания, каждый из судей произнес несколько фраз, по которым можно было понять сторону, к которой он склоняется. Почти все судьи намекнули, что закон, отменивший принцип юридической несостоятельности, неудачный, вредоносный, плохо сформулирован или вообще является лишним. С другой стороны, это совсем не говорит, что они поддержат требование о его отмене.
Можно сказать со всей осторожностью, что 3-4 судьи озвучили мысли, которые позволяют записать их в лагерь консерваторов. Они могут постановить, что закон - свершившийся факт, а суд не может или не должен заниматься им. Высказывания 6-7 судей позволяют предположить, что они поддержат возврат закона в кнессет для работы над ошибками (или же предложат отменить его вообще).
Предполагаю, что будет сделано большое усилие, чтобы прийти к формулировке, которая сосредоточится на процедуре - с этим смогут смириться даже судьи из числа консерваторов. В процессе утверждения закона были допущены процедуральные ошибки, за которые можно зацепиться.
Может быть, судьи смогут использовать факт, что этот закон предоставляет депутатам и министрам абсолютную защиту от любой критики их решений. Суду запрещено даже обсуждать состоятельность их решений, что оставляет чиновников, работающих под руководством народных избранников, без какой-либо правовой защиты. Это грубейшая дискриминация с юридической, моральной и практической точек зрения. По закону можно будет наказать чиновника, вынужденного выполнять безумные распоряжения своего министра, но самого министра нельзя будет трогать.
Может быть, именно в этом - ключ к решению проблемы, которая отложит или предотвратит конституционный кризис. Проблема лишь в том, что вся суть закона об отмене юридической несостоятельности состоит именно в этом - сделать неподсудными министров.
Коалиция направила в суд трех представителей, каждый из них избрал свою тактику. Глава законодательной комиссии кнессета Симха Ротман пришел, чтобы поскандалить. Он прочитал свое выступление по бумажке, каждое слово в котором было выверено многократно. Его целью было оскорбить и унизить судей. Ротман не делал это исключительно для своего электората: скандалы, унижения и оскорбления - неотъемлемая часть его характера.
Демократия в его понимании - это строй, в котором большинство может делать все, что душе угодно. Все это само по себе вызывает тревогу. Однако наглость, с которой он выступал - от имени большинства, от имени народа, разумеется, - особая статья.
Кажется, я был единственным в зале, кого Ротману удалось насмешить. Что связывает его - религиозного фанатика, полностью оторванного от реальности, - с израильским обществом и его ценностями? Кого представляют он, Смотрич и Струк, кроме таких же, как они сами, экстремистов? Что он знает о том, что волнует большинство израильтян, о повседневных проблемах и чаяниях народа, от имени которого говорит?
Была там и еще одна депутат по имени Тали Готлиб. Она пришла сама, по зову сердца, представляя саму себя. Вошла в зал, уселась в первом ряду, поняла, что на нее не обращают внимания, - и подняла крик. Получила свою минуту славы, схлопотала замечание и покинула помещение.
Подводя итоги: израильская юриспруденция, может быть, и сможет существовать без принципа несостоятельности. Но ясно другое: она не сможет переварить продолжение государственного переворота, который проталкивает правительство. Если мы хотим продолжения существования этой страны, безумие должно быть остановлено. Может быть, сейчас нам предоставили этот шанс.
Автор - ведущий политический обозреватель "Едиот ахронот"
Полный текст на иврите - здесь