Павших военнослужащих в Израиле хоронят по особому обряду, заметно отличающемуся от принятого на гражданских кладбищах. Покойного несут в гробу, сопровождает процессию военный кантор (хазан цваи), над могилой производят салют. Откуда взялась эта традиция? Чтобы понять это, необходимо вернуться к первым дням обретения независимости Израилем (1948 год), когда главным военным раввином был уроженец Российском империи Шломо Горен.
Споры о том, должны ли религиозные люди служить в армии, не затихали и в те времена. В Хагане даже было создано особое подразделение "Религиозная служба" (Ха-Шерут ха-дати), которое с февраля 1948 года занималось регуляцией всех вопросов, связанных с религиозными проблемами. Во главе службы стояли Натан Гарди и его заместитель Йехезкель Эрлих - оба из партии Ха-Поэль ха-мизрахи. С ними также работал раввин Ицхак Меир (Агудат-Исраэль).
Впрочем, боевых командиров Хаганы не очень интересовали решения этой тройки по поводу кашрута, шабата или погребальных обрядов.
Ицхак Меир, который впоследствии стал главным раввином Бней-Брака, жаловался в ту пору руководству Хаганы, что из-за саботирования распоряжений "Религиозной службы" голодают верующие солдаты, которым не подвозят кошерную пищу.
Чтобы каким-то образом урегулировать проблемы с религиозными военнослужащими, в конце 1948 года было решено создать военный раввинат. Предложение поддержали главные раввины Ицхак Айзик Герцог и Бен-Цион Меир Хай Узиэль, а также глава правительства Давид Бен-Гурион. Возглавить новую структуру было предложено раввину Шломо Горену.
"Раввин Горен не сразу принял предложение, - вспоминает Ави Рат (Avi Rath), автор биографической книги о Шломо Горене. - Он сказал Бен-Гуриону, что если тот имеет в виду отдельные армии для религиозных и для светских, то его пост главного военного раввина не интересует. В должность он готов вступить, если будет принято как данность, что бог один, армия одна, Тора одна и народ один".
Бен-Гуриону также было непросто согласиться с требованием раввина Горена. В правительстве были такие, кому идея интеграции религиозных в армию казалась "дикой". Среди них был уроженец Минска Аарон Цизлинг, первый министр сельского хозяйства Государства Израиль. "Если мы возьмем их в армию, они будут весь день готовить чолнт и распевать псалмы", - говорил он.
►И все-таки почему в гробах
Позже раввин Горен честно признавался, что ему было очень трудно принять должность, но еще труднее - принимать решения. В том числе и по поводу похорон по военному обряду.
Дело в том, что погребальные обряды у евреев сложились 2000 лет назад и с тех пор не менялись. Галахических прецедентов по поводу похорон еврейских воинов не существовало.
Согласно Галахе, тело придают земле в саване, а военный обряд требует захоронения в гробу. Такая необходимость, как пояснял раввин Горен, была продиктована совершенно тривиальными обстоятельствами: нередко хоронить приходится обезображенные тела (или останки тел), вид которых вызовет огромные страдания у близких.
В качестве компромисса было решено хоронить воинов в гробах, в нижней части которых есть отверстия, позволяющие единению тела с землей. Ибо как сказано в заповеди: "Ибо прах ты и в прах возвратишься" (Берешит, 3-19).
Раввин Горен, возглавив раввинат, рассматривал и еще одно правило, действовавшее в армии царя Давида, когда воины перед битвой давали женам "условный развод" (гет аль-тнай), чтобы те не считались агунот в том случае, если они пропадут без вести. Но в итоге от этого правила было решено отказаться. По двум причинам. Во-первых, существовало опасение, что, подписывая развод, солдат будет излишне сосредоточен на возможной гибели, что ведет к утрате боеспособности. А во-вторых, каждый солдат должен был знать: что пропавших без вести не будет. Каждого найдут - и вытащат из плена. Или достойно захоронят, если потребуется.
►Взгляд с небес
Тот, кто посещал в Израиле кладбища британской армии периода Первой мировой войны, не мог не обратить внимания, что еврейские солдаты, сражавшиеся в британской армии, покоятся рядом со своими братьями по оружию. При этом, согласно Галахе, евреев хоронят отдельно от "гоев".
Ави Рат, биограф раввина Горена, приводит и обратный пример, когда британских солдат, сражавшихся на стороне еврейского ишува, хоронили на еврейских кладбищах, хотя и на особых участках. Военный раввинат считал такие исключения "уместными".
Еще одной проблемой, решение которой было возложено на военный раввинат, было опознание тел павших воинов и транспортировки их для захоронения. Это сегодня Израиль располагает самыми передовыми техническими средствами, позволяющими проводить идентификацию тел. Но во время Войны за независимость ничего подобного не было. Трупы порой месяцами лежали в поле, опознание было невозможным.
Например, после кровопролитной битвы под Дженином всех погибших свалили в одну яму - евреев и арабов. Военный раввинат после консультаций пришел к выводу, что опознать тела невозможно, и постановил, что все они останутся в одной братской могиле.
В еврейской традиции, как известно, запрещено беспокоить прах умершего и переносить останки с места на место. Раввин Горен, рассматривая этот вопрос, обратился к комментариям Рамбама, в которых были описаны случаи, когда "передвигать прах допустимо" и "чести мертвых не оскорбляет".
Раввин Горен позже сказал, что увидел в этом комментарии "свидетельство небес об одобрении его действий".
►Галаха и реальность
Профессор Уди Лебел из Бар-Иланского университета приводит два примера, когда похороны по военному обряду создали серьезное противоречие с еврейской традицией. Первый пример связан со смертью в 1991 году подполковника запаса Амоса Яркони (настоящее имя Яркони Абд аль-Маджид Хидр), бедуина-мусульманина, удостоенного знака отличия ЦАХАЛа "За выдающиеся заслуги", сражавшегося на стороне Израиля еще в Войне за независимость, а позже командовавшего легендарным подразделением "Шакед".
После смерти Яркони от рака в возрасте 70 лет его боевой друг Рехавам Зеэви попросил провести похороны на военном кладбище (более того - попросил после своей смерти похоронить его рядом с Амосом). Тогдашний министр обороны Моше Аренс (Ликуд) и руководство генштаба удовлетворили эту просьбу. В знак уважения к Яркони и вопреки военным традициям гроб Яркони несли солдаты более высокого ранга, чем он: шесть бригадных генералов - его бывшие друзья и командиры. За гробом следовали президент Израиля Хаим Герцог, политические и военные лидеры.
Хотя раввинат не разрешает воинские захоронения мусульман на еврейских кладбищах, под нажимом политиков было сделано исключение. И оно вызвало неоднозначную реакцию в обществе. Была создана даже специальная комиссия, призванная найти галахический прецедент, оправдывающий захоронения нееврейских солдат на военных кладбищах.
Однако обоснования найдено не было, и проблема с захоронениями нееврейских солдат ЦАХАЛа осталась. И такой эпизод упомянул проф. Уди Левел в качестве второго примера противоречия с традицией.
Речь идет о Дня памяти (Йом ха-зикарон) 2013 года, когда Бени Ганц, тогда еще начальник генштаба ЦАХАЛа, должен был поставить памятный флажок на могилу последнего из павших воинов. Но так как таковым оказался репатриант из бывшего СССР Евгений Толочко, не признанный евреем по Галахе, флажок был поставлен на могиле другого солдата.
После скандала Бени Ганц посетил семью павшего военнослужащего и принес извинения. После этого инцидента армия изменила церемонию. Отныне начальник генштаба будет проводить церемонию возложения флага на последнюю могилу в еврейской части военного кладбища, но в том случае, если в нееврейской части окажется более новая могила, то он повторит церемонию на ней.
По словам проф. Лебела, репатриация из бывшего СССР поставила немало проблем, в том числе и перед военным раввинатом. В ведомстве пытались не замечать эти проблемы, но общественный резонанс не позволил этого сделать.
Профессор Уди Лебел считает, что в данном случае речь уместно вести не о принадлежности к той или иной религиозной группе, а о принадлежности к "военной религии". По его словам, это израильская реальность, от которой уйти не получится.