Дискуссия вокруг так называемого "закона Саара", который хочет запретить обвиненному в уголовных преступлениях возможность формировать правительство, концентрируется на второстепенных деталях. Полемика разворачивается вокруг конкретных людей (министра юстиции Гидеона Саара и экс-главы правительства Нетаниягу) и конкретных причин, заставивших Саара идти ва-банк. Из этого делается предположение, что законопроект носит персональный характер ("закон мести"), что ничего подобного нет в мире и что он противоречит воле народа. Говорится также, что законопроект наделяет слишком большими полномочиями госчиновника (юридического советника правительства).
Вместе с тем есть существует как минимум четыре резона в пользу этого законопроекта.
Первое: речь идет о законопроекте, необходимость которого вызвана прецедентом, оставленным нам в наследство Биньямином Нетаниягу. Как глава правительства и человек, против которого были выдвинуты обвинения, он продемонстрировал полное отсутствие "тормозов". Чтобы избежать суда, он начал последовательное уничтожение органов власти, общественных структур и юридической системы. Он забыл о главном моральном компасе любого общественного деятеля – действовать исключительно во благо народа.
Даже если Нетаниягу считает, что поданное обвинительное заключение абсолютно нелогично, в качестве политического деятеля он обязан бороться за доказательство своей невиновности, не разрушая доверие народа к органам власти. Когда он пытался обвинить юридическую систему в заговоре, он не только возвысил себя над ней (и над страной), он сознательно действовал против интересов граждан и государства. И этот факт полностью отвергает обвинения в "персональном" характере закона Саара. Когда персона угрожает демократии, та обязана защищаться. Поэтому закон Саара – это "закон безвыходного положения", закон защищающейся демократии.
Второе: утверждение о "чиновнике". Юридический советник хоть формально и является чиновником, подписывающим обвинительное заключение, но он делает это после завершения полицейского расследования и серьезной работы прокуратуры. Ни те, ни другие не являются гарантом от судебной ошибки, однако представлять это решением одного человека значит искажать действительность. Юридический советник Авихай Мандельблит действует по закону и в рамках полномочий, предоставленных ему государством. Депутаты кнессета занимаются законотворчеством, но следят за его выполнением те самые "чиновники" – в том числе полиция и прокуратура. Их решения не персональные, а профессиональные.
Изначально предположить, что юридический советник использует свою власть во вред – это плохое предположение, отдающее конспирацией. Разговоры в таком духе сеют хаос и недоверие к государственным структурам, подвергая сомнению работу правящих органов. Понятно, что с коррупцией в органах власти нужно беспощадно бороться. Но факт коррупции необходимо сначала доказать. До предъявления обвинительных заключений у Нетаниягу почему-то не было никаких претензий к честности юридических структур страны.
Третье: норму, которую предлагает законопроект Саара, нужно рассматривать сквозь призму "занавеса неведения" (veil of ignorance) – социального эксперимента, предложенного американским философом Джоном Ролом. Вопрос следует задать так: поддержали бы мы или нет этот законопроект без всякой связи с тем, что делал в последнее время Нетаниягу? Ответ – положительный. Напомним, что ранее Ликуд (и сам Нетаниягу) голосовали за законопроект с аналогичным содержанием, когда речь шла о законе, направленном против Эхуда Ольмерта. Отстраняясь от обоих политиков, давайте зададимся вопросом: что плохого в законе, который запрещает обвиненному в уголовных преступлениях формировать правительство? Да, этот закон может вступить в противоречие с народным волеизъявлением, однако даже в демократическом обществе иногда следует вспомнить знаменитое высказывание Бен-Гуриона: "Неважно, чего народ хочет, важно то, что ему нужно".
Четвертое: в демократическом государстве есть немало законов, которые народное волеизъявление было бы радо отменить при первой же возможности: налоги, службу в армии, экономические регуляции, права меньшинств. Если бы Нетаниягу вел себя как большинство лидеров в демократических обществах и ушел в отставку добровольно, не было бы никакой необходимости в законодательстве Саара. Таким образом, это нивелирует утверждение, что в мире нет подобного закона. Потому что нет в демократических обществах прецедента, когда обвиненный в уголовных преступлениях не ушел бы с поста главы государства. Вспомним хотя бы недавний случай с австрийским канцлером.
В самом тексте законопроекта заложено немало элементов, балансирующих его. Например, глава избирательной комиссии может решить, что в обвинениях кандидата нет "позорной составляющей" (от калон) и поэтому он может разрешить кандидатуру обвиняемого. Кроме того, этот законопроект не распространяется на действующего премьера, а лишь на кандидата на формирование правительства. И, конечно же, действие законопроекта начнется только со следующих выборов (хоть это и не означает, что Нетаниягу не попадет под его действие, если опросы предскажут ему победу). Иными словами, законопроект Саара "предлагает" Ликуду: поставьте во главу партии человека без обвинительных заключений, чтобы избежать неприятных ситуаций в будущем.
Автор - обозреватель "Калькалиста" по юридическим вопросам