33-летняя Ольга, жительница Санкт-Петербурга, всего лишь собралась навестить троюродную сестру Машу в Хайфе и отпраздновать ее день рождения. Она приехала в Израиль 18 февраля с обратным билетом на 26-е. Дома ее ждала любимая работа, друзья, привычная и практически во всем устраивавшая ее жизнь. Все изменилось 24 февраля в 5 утра по киевскому времени, после начала вторжения российских войск в Украину. "Мне банально стало страшно, - рассказала Ольга в понедельник, 14 марта, корреспонденту "Вестей". - Вначале я просто перенесла рейс, благо была возможность. Новая дата полета была назначена на 14 марта, но как видите - я все еще здесь. Не хочу возвращаться в Россию, не могу заставить себя - с учетом того, что происходит сейчас на моей родине".
В Израиле, да и во всем мире, все внимательно следят за происходящим именно на украинской территории. Причины этому ясны и в объяснении не нуждаются. И тем не менее, поскольку в любом конфликте имеются как минимум две стороны, сегодня мы попытаемся понять, что чувствуют в новой ситуации россияне. Люди по другую сторону баррикад, втянутые в эту никому не нужную войну вопреки собственной воле.
"Я, конечно же, против войны, - говорит Ольга. - Украина - самостоятельное и самодостаточное государство, оно не требовало никакой защиты от "нацистов" или прочих глупостей, которые озвучивают у нас по телевизору".
Оля ведет телеграм-канал и делает там записи.
"Вечер 24 февраля. Мы с израильскими друзьями опять идём на митинг. На этот раз людей уже очень много - около тысячи человек. Мы движемся колонной, соблюдая правила - не выходим на проезжую часть. Лозунги, плакаты "Нет войне" . Первые слёзы наворачиваются на глаза от понимания того, что это происходит по-настоящему.
В детстве я больше всего боялась войны. Моя бабушка Аня была ребёнком, когда началась Вторая мировая. Ее с братьями отвезли в деревню, и она пару лет потом прожила в интернате. Я помню все эти страшные истории. Бабушка рассказывала, как их везли месяц домой в вагоне для скота, и кто-то не доехал до Ленинграда. Жутко. Бабушка всегда говорила, что нет ничего страшнее войны. Когда они вернулись домой и встретились с семьей - это было чудо. А когда прогремел салют победы - было жутко: все испугались очередного обстрела.
Вечером с новой компанией знакомых идём в бар. Ребята шутят о том, что, кажется, я отсюда уже никуда не улечу. Я на тот момент ещё даже не думаю о таком развитии событий. Пьём пиво, обсуждаем варианты, как мне законно остаться в Израиле: выйти замуж, подать на политическое убежище, в общем - нужно получить какую-то синюю бумажку. Я слушаю отстранённо, так как все ещё уверена в возвращении домой.
Хаха".
"За это время я практически успела потерять работу", - говорит Ольга. Она работает в компании по прокату яхт и руководит там корпоративным отделом. "На данный момент, - говорит она, - фирма практически не работает. У нас застряло довольно много денег в иностранных компаниях, перевести их в Россию уже невозможно. Мы все еще надеемся открыть сезон, который у нас начинается в мае, но пока у компании просто нет возможности выплачивать сотрудникам зарплаты".
- С другой стороны, вы живете сейчас в Израиле, по всей видимости - не работаете, а жизнь здесь дороже, чем в России. Как вы выкручиваетесь?
- Пока я живу у сестры, и это большой плюс. Еще в первый день войны она мне сказала, чтобы я даже думать не могла о возвращении. Честно говоря, поначалу я думала, что все более или менее войдет в норму через несколько дней. Но дни сменяются неделями. Каждый день приносит все новые и новые санкции, которые мир вводит из-за действий нашего президента. Все это делает возвращение в страну невозможным. И очень страшным.
- Что именно страшно, Оля?
- Страшно вернуться туда и больше никуда не вылететь. Страшно прилететь в свою страну и понять, что ты больше не чувствуешь себя там, как дома. Понятно, что Израиль - не мой дом, но в Санкт-Петербурге это ощущение было. А сейчас, по рассказам моих друзей, и этого нет. Мне пришлось съехать с квартиры, потому что нет возможности оплачивать аренду. В Израиль я приехала без вещей, с одним рюкзаком. Так что можно сказать, что всего за несколько недель я потеряла не только работу, но и свой дом.
- И на какие средства вы живете сейчас?
- Пока трачу накопленное и ищу удаленную работу. Удалось в последнее время найти работу в Санкт-Петербурге на 2-3 дня в неделю. Совершенно не по моей специальности, но сейчас не время привередничать.
- А что дальше? Вы можете остаться в Израиле на ПМЖ?
- Нет, не могу, к сожалению. Буду искать варианты за рубежом. Может быть, в Турции. Проверяем с друзьями и возможность получить визу на два года в Барселоне - и спокойно пересидеть все потрясения.
- Ощущение того, что если вы вернетесь в Россию, то это будет уже совершенно другая страна?
- Да, это воспринимается именно так. Я не хочу жить при режиме, в котором граждане будут находиться под колпаком и о любом их шаге не в том направлении будет доложено кому нужно. Все это мы уже проходили. Не хочу просыпаться каждый день и обнаруживать все новые абсурдные законы. Страшно жить в стране, где ты не можешь планировать свое будущее. Мне иногда даже кажется, что в Израиле, не обладая никакими правами, я могу планировать больше, чем там. Неизвестность и неадекватность давят. И самое ужасное, что все изменилось всего за несколько недель.
- Вы принимали участие в митингах, живя в России, пытались изменить ситуацию?
- Нет, была довольно аполитичным человеком. Да и страшно было. А вот здесь мы с сестрой уже три раза выходили на антивоенные митинги в Хайфе, ездили в Тель-Авив.
- Потому что война изменила ваше отношение к происходящему?
- Потому что здесь не надо притворяться, что вокруг все нормально. Но там ты вынужден молчать, потому что не знаешь, что у твоих собеседников в голове. Поэтому люди находятся в стрессе, не знают, кому они могут доверять, а кому нет - и постепенно становятся неадекватными.
- Иными словами, вы боитесь доносов и прочих "приветов из прошлого", о которых многие из нас уже давно успели забыть?
- Именно этого. Я не жила в тот период, но прекрасно помню, например, отсутствие еды, которая была дефицитом. Если бы не бабушка, жившая в Украине, которая передавала нам замороженное мясо и прочие деликатесы - с едой были бы проблемы. И есть ощущение, что еще будут.
- Как чувствуют себя ваши друзья, оставшиеся в России?
- Говорят, что потеряли ощущение дома, и это очень страшно. Люди боятся сказать лишнее. Лучше сначала понять, кто на чьей стороне и лишь потом высказываться. Или просто обходить все острые темы стороной. Даже с друзьями и близкими людьми, не говоря уже о родителях, которые из другого поколения и могут не понять. Друзья начинают разъезжаться кто куда. Один вылетел в Дубай, другие - в Турцию или Израиль. Каждый устраивается как может, главное - подальше оттуда. Оставшиеся в России пытаются приспособиться к новым реалиям. Кто-то ходит на митинги, кто-то уже меньше. Потому что есть ощущение, что это все бесполезно, что ничего не изменится. И так думают сегодня все больше людей.
На вопрос, каким она видит будущее России, Оля отвечает практически не задумываясь: "Очень странным. Оптимистический вариант - если будет свернута нынешняя власть и ей на смену придет либеральный и демократично настроенный лидер. Либо страну ожидает жизнь под санкциями, которые ввели быстро, а их отмена может быть гораздо более медленной. Так и окажется вся страна в двадцати годах забытья. Если трудно себе представить - можно проверить, как сирийцы живут на зарплату в 100 долларов в месяц. Они, наверное, привыкли, но назвать такую жизнь нормальной - трудно. Я так жить не хочу".