В кибуце Ифат, расположенном в центральной части Изреэльской долины, неподалеку от Афулы, находится один очень любопытный музей. В народе он известен под разными названиями - Музей поселений, Музей начала заселения долины, Музей поселенческого движения, Музей первых поселенцев, но сами кибуцники называют его просто Музеем Долины (музейон ха-эмек). Открылся этот музей в 1972 году. Его экспозиция рассказывает об истории освоения Изреэльской долины участниками второй (1904-1914 гг.) и третьей (1919-1923 гг.) алии. В основном это были выходцы из России, Польши и Литвы.
Отцом-основателем Музея Долины стал Одед Арци, один из членов кибуца Ифат. Он не был в числе первопоселенцев, так как родился лишь в 1931 году, но свое детство и юность провел именно здесь. Повзрослев, он начал коллекционировать предметы быта своих родителей и их сподвижников, а также сельскохозяйственные орудия тех лет, которые сегодня составляют основу экспозиции музея. "Я убежден, - говорил Одед Арци, - если бы первопоселенцы подошли к задаче возрождения Долины трезво, с обсуждениями и декларациями, все было бы пресечено в зародыше. Они вышли из скороварки европейских погромов дезорганизованными, без надлежащей подготовки, лишь с верой в свои способности и в светлое будущее, которое их ждет. Единственное, что им оставалось, - это работать. И они работали".
Итак, давайте зайдем в музей. Сейчас вы сильно удивитесь, потому что нашим гидом по нему станет сама Голда Меир. Свое пребывание в кибуце 1920-х годов она описала в автобиографической книге "Моя жизнь". Правда, жила она и работала не в Ифате, а в кибуце Мерхавия. Но это все та же Изреэльская долина, или, как называли ее первопоселенцы, - Ха-Эмек. От Ифата до Мерхавии всего 10 км, так что трудности и радости у жителей обоих кибуцев были одни и те же.
"О кибуцах мы знали только то, что это поселения, где фермеры живут сообща, не имея личной собственности, наемной рабочей силы и частной торговли, и что коллектив целиком отвечает и за производство, и за обслуживание, и за индивидуальное снабжение" - так начинает свой рассказ четвертый премьер-министр Израиля.
При входе в музей нас встречают фотографии кибуцников. Молодые улыбающиеся лица… Фотографии столетней давности… На каждой из них по 30-40 человек. И каждый (!) человек на фото подписан. Это поражает. Ты вдруг понимаешь, что в Израиле невозможно такое банальное для России, да и для Европы, понятие, как "неизвестный солдат". Здесь каждый человек на счету. Нынешняя война это еще раз, к сожалению, продемонстрировала. Но ценность отдельно взятой человеческой жизни здесь была заложена именно тогда.
►Фотографии, фотографии, фотографии
Вот первопоселенцы вручную роют канавы и прокладывают трубы, чтобы осушить болота… Вот они, опять же вручную, огромными молотами дробят гигантские камни, чтобы сделать щебенку для новой дороги… Вот едут на телеге на работу… Вот они, счастливые, уже с первым урожаем…
Кстати, женщины в то время были одержимы идеей равноправия с мужчинами, поэтому даже на самых тяжелых работах они трудились наравне с сильным полом.
Послушаем, что об этом говорит Голда Меир: "В те дни кибуцницы ненавидели работу на кухне, и не потому, что это тяжело - по сравнению с другими эта работа легкая. А потому, что они считали ее унизительной. Они боролись не за равные гражданские права - в этом у них недостатка не было, - а за равное распределение обязанностей. Они хотели делать те же работы, что и мужчины, мостить дороги, мотыжить землю, строить дома, нести сторожевую службу; они не хотели, чтобы с ними обращались, как будто они какие-то не такие".
Да, это были люди другого склада. Они сильно отличались от нас. Они были одержимы идеей создать собственное государство на собственной земле. И ради этого готовы были пожертвовать многим. В том числе даже родственными связями. Они, например, могли выпустить резолюцию на тему, как долго мать может общаться со своим ребенком, который содержится в общественном детском садике или яслях. Достаточно ли часа или хватит и 30 минут в день? Или обсуждать - как должна одеваться девушка при работе в поле, чтобы не возбуждать желание у мужчин.
Вот как описывает повседневный женский наряд кибуцниц Голда Меир: "Все наши девушки носили одинаковые платья: в сотканной арабами мешковине прорезались три дырки - одна для головы и две для рук. И получалось платье, которое оставалось только подвязать веревкой".
У семейных пар было очень мало шансов попасть в кибуц, охотнее принимали одиноких: личные отношения не должны были мешать построению идеального общества. Но если все-таки в кибуц попадала супружеская пара или, наперекор всему, создавался семейный союз, то в палатку к "семейным" подселялся третий "член семьи", так как спальные места были наперечет, а в армейском шатре помещалось 3 кровати.
По поводу этого "третьего лишнего" (не отсюда ли пошло это выражение?) существует забавная история, которая неизменно веселит экскурсантов. Если молодая пара уединялась в палатке, она выставляла перед входом веник. Впрочем, веник там стоял всегда. Но вот если он стоял вверх ногами, значит, в палатку заходить не рекомендовалось. Тогда третий член "общественного жилища", которого называли примусом (так как у примуса три ножки), уходил дышать свежим воздухом. "Примусом" мог быть как молодой человек, так и девушка.
В Музее Долины можно увидеть и эту армейскую палатку, и 3 кровати в ней, и примус у входа, и даже перевернутый веник.
Заходим в столовую. Все здесь точно так же, как и 100 лет назад. Длинные общие столы и деревянные скамейки рядом с ними. Сидеть полагалось не на отдельных стульях или табуретках, чтобы не развивался буржуазный индивидуализм, а на общих скамейках, плечом к плечу.
Меню общественной столовой тоже обсуждалось сообща. Решали, что выбрать: буржуазную овсянку на дефицитном молоке или пролетарскую селедку с гороховой кашей. Селедку ели чаще. Дешево и сердито. Особым деликатесом считался жареный лук с вареными яйцами.
Со столовыми приборами тоже была проблема. Вилки, ложки и особенно ножи пропадали с завидной постоянностью. Их часто забирали с собой и использовали не по назначению (например, для выковыривания грязи с подошв обуви). Когда пропадали все столовые приборы, люди начинали есть руками, а суп из тарелок пили через край. Когда появлялись новые ложки (а появлялись они 2 раза в год, на Песах и на Рош ха-Шана), многие по привычке продолжали есть руками.
Но столовая была не только местом принятия пищи. Здесь обсуждали текущие проблемы, устраивали праздники и прочие культурные мероприятия типа редких танцев под патефон.
Но главной проблемой была малярия. От нее не помогала даже ежедневная порция хинина на ужин. Городские доктора отказывались приезжать в отдаленные кибуцы, потому что считали это бесполезной тратой времени. Заболевшего человека спасти при тогдашнем уровне медицины не представлялось возможным. А болели все поголовно. Выживали лишь сильнейшие.
Не верите? Давайте опять послушаем Голду Меир: "Нам по-прежнему не хватало рабочих рук; казалось порой, что все, кто не болен малярией, страдают дизентерией или палатачи - очень неприятной формой лихорадки. Всю зиму кибуц утопал в грязи, по грязи мы тащились в столовую, амбары и на работу. Летом было не легче: очень длинное и страшно жаркое. С весны до осени нас мучили полчища оводов, песочных мух и москитов. В четыре утра обычно мы уже были на месте работы, потому что с поля надо было возвращаться до того, как поднимется беспощадное солнце". Вот в таких условиях создавалось новое государство.
Позднее у них появились сельскохозяйственные машины, собственные дома для каждой семьи, банковские счета и даже самолеты для обрабатывания полей с воздуха (один из таких самолетов тоже можно увидеть в экспозиции Музея Долины). А сегодня некоторые кибуцы даже могут себе позволить владение баскетбольными командами мирового уровня.
Кстати, если вы посетите Музей Долины вместе с детьми, им там тоже будет чем заняться. При музее действует так называемая "Свалка королевы Хаас" (хацер-грутаот шель малка Хас). На первый взгляд, это действительно свалка металлолома и прочей рухляди, но все не так просто. С этой рухлядью, давно уже вышедшей из употребления, но которой очень дорожили ваши деды и прадеды, можно играть и даже строить из нее свои собственные города и королевства.
►Историческая справка
Долина получила свое название от имени древнего ханаанского города Изреэля, что в переводе означает "Посаженный богом". В начале XX века некогда плодороднейшая Изреэльская долина представляла собой удручающее зрелище: повсюду были малярийные болота, между которыми ютились бедные арабские деревушки. Земли эти принадлежали могущественному ливанскому клану Сурсок. Начиная с XVII века члены этой семьи были сборщиками налогов, а также занимали другие важные государственные должности в администрации Османской империи. В результате они сколотили одно из самых крупных состояний на Ближнем Востоке и приобрели в собственность обширные участки земли, которые простирались от Каира до Бейрута.
Именно у них Еврейский национальный фонд совместно с Компанией по землеустройству Палестины в начале XX века купил несколько сотен тысяч гектаров земли в Изреэльской долине, на которой сразу же возникло множество кибуцев.
Почему освоение Эрец-Израиль началось с сельского хозяйства? Почему не с банковского дела, например, или со строительства? Действительно, изначально сионистские организации планировали переселять в Палестину только богатых, финансово независимых и платежеспособных персон. Но энтузиазм еврейской молодежи был настолько силен, что никакие финансовые и официальные препоны не могли остановить ее массового переселения на Землю Израиля. На последние деньги юноши и девушки из России и Восточной Европы, а позднее и из Америки, покупали билеты на поезда и корабли и обрубали все связи со своей прежней родиной.
И все-таки почему именно сельское хозяйство? Дело в том, что евреи более 2000 лет были отделены от земли. В большинстве стран их прежнего проживания им запрещалось владеть земельными наделами, поэтому покупка собственной земли была первым шагом к независимости и свободе. Процесс выкупа земли у арабских землевладельцев назывался геулат ха-карка ("избавление земли").
Ради справедливости надо заметить, что самые первые участки в Эрец-Исраэль были приобретены еще в 1882 году посланцами российского общества "Ховевей-Цион" ("Любящие Сион"). Одним из таких посланцев были Залман Левонтин из Орши, а также Йегошуа Ханкин, выходец из Кременчуга, действовавший от имени Еврейского колонизационного общества.
Средства на покупку земли выделяли многие еврейские банкиры и бизнесмены вроде барона Эдмонда Ротшильда или барона Мориса де Гирша. Тем, кто жертвовал значительные суммы, выдавали благодарственные грамоты. Выпускали марки, которые крепились ко всем официальным документам и личным письмам. Средства от продажи этих марок также шли на покупку земли. Огромную часть средств приносили обыкновенные копилки в виде синих жестяных коробок, которые стояли почти в каждом, даже самом бедном еврейском доме по всему миру - от Нью-Йорка до Бердичева. Еженедельно в шабат туда опускались мелкие монетки, которые потом, собранные все вместе, превращались в миллионы долларов. Эти грамоты, марки и копилки сегодня занимают почетное место среди прочих экспонатов Музея Долины.
■ Сайт Музея Долины ■ Часы работы музея: вс. - чт. - 9:00-15:00, пт. - 11:00-14:00, сб. - 9:00-15:00
■ Вход: 28 шекелей. Нет необходимости бронировать билеты заранее, их можно купить при входе. В пятницу и субботу вход свободный.
■ Не рекомендуется посещение с животными