После российского вторжения в Украину немало российских деятелей искусства уехали за границу, в том числе и в Израиль. В отличие от тех, кому пришлось срочно разыскивать в архивах еврейских дедушек и в авральном порядке оформлять израильское гражданство, известному российскому режиссеру Семену Александровскому ничего особенно делать не потребовалось.
В Израиль он репатриировался с родителями в 1990-м году, в восьмилетнем возрасте. Здесь увлекся театром, занимался в студии Игоря Мушкатина, а когда 12 лет спустя настало время выбирать место учебы - решил попытать счастья за рубежом.
- В какой-то момент я понял, что хочу заниматься театром профессионально, - рассказал Александровский в интервью "Вестям". - Вариант учебы в Израиле я в тот момент не рассматривал, мне казалось, что этого мне будет недостаточно. Поэтому выбирал между Лондоном и Россией. В итоге остановился на последнем варианте - русский все-таки мой родной язык. Приехал , поступил на курс к Льву Додину, самому легендарному мастеру, который преподавал тогда в России. После учебы остался в Петербурге, работал там еще 15 лет, открыл свой театр, получил кучу призов. До какого-то момента все складывалось очень позитивно.
- Нетрудно догадаться до какого...
- Ну, да. Довольно быстро стало понятно, что оставаться в России элементарно опасно. Мы с супругой успели и публично высказаться против вторжения, и письма протеста подписывали. -
- Что было дальше?
- Мы выехали на машине в Финляндию, где пробыли месяца полтора. У меня там друзья-продюсеры, так что я даже успел поставить спектакль. Меня тепло приняли, даже были мысли остаться, но личная близость с Израилем все-таки перевесила. Я понял, что хочу жить в стране, язык которой понимаю и которую чувствую: Израиль никогда не переставал быть моим домом. Все самые важные годы своего взросления я провел именно здесь, и это всегда меня отличало от российских друзей и коллег.
- Например?
- Например, мировоззрением. Россия все-таки страна очень патриархальная, почти все театры в ней - государственные. А мне в гостеатрах было некомфортно, претили подчинение и иерархия. Поэтому я довольно скоро придумал свою концепцию независимого театра, нарушающего привычные конвенции.
- Вы создали действительно театр нового типа, который назвали "Pop-up театр". Что это за проект?
- Это горизонтальный театр, работающий с живой и активной городской средой. Дело в том, что мне быстро надоела концепция театра как здания, с приподнятой над зрительным залом сценой. Здесь ведь тоже есть своя иерархия: сцена освещена, зрительный зал затемнен - слишком много заданных заранее условий, выстраивающих определенные отношения. Еще работая в обычном театре, я старался эту диспозицию нарушать, менять местами публику и зал - и так далее. А "Pop-up театр", не имея своей площадки, превращал в сцену любое понравившееся место.
Мне, к примеру, очень нравились петербуржские бары, они достигли какой-то невероятной высоты по своей эстетике, содержанию. И мы придумали театральную трилогию, которую играли в барах. Ставили спектакли в отеле, библиотеке, парке - причем не в каком-то, а в Царском селе - весь парк был в моем распоряжении. Это был аудиоспектакль, с роскошными декорациями и постоянно меняющимся светом, эффектами и так далее.
- А что с большими сценами?
- Более традиционные спектакли я продолжал ставить в Европе, на крупных фестивалях, которые могли позволить себе постановки, которые пройдут только несколько раз.
- Не было обидно показывать свою работу такому ограниченному числу зрителей?
- С одной стороны - обидно. Но с другой - нет никакой головной боли и переживаний, как будет наполняться зал и так далее. На фестивалях в основном я делал документальные спектакли, не основывающиеся на традиционных драматургических пьесах.
- На театральном фестивале в Акко, который пройдет в дни праздника Суккот, вы представите именно такой документальный спектакль - "Медленные танцы на школьных вечеринках". Как это будет выглядеть?
- Я люблю работать с документами, превращая их в театральное действо - творческий процесс в этом случае практически ничем не ограничен. Я выбираю тему, которая меня по какой-то причине захватывает, и начинаю собирать материал. Например, в процессе подготовки этого спектакля я просто бродил по улицам и расспрашивал случайных прохожих об их воспоминаниях о первых "медляках" на школьных вечеринках. Были, конечно, и воспоминания знакомых, а также истории, которые мне отправили пользователи в интернете, но случайные знакомства тоже были.
- Материал есть - что дальше?
- Дальше мы с этими текстами работаем, превращаем действо в школьную вечеринку, где рассказываем истории о взрослении, об ожиданиях, разочарованиях и трогательных открытиях. Есть и более печальные истории, которые происходят с подростками в этом возрасте - это ведь такой эмоциональный и яркий период в жизни. Мне кажется, что эти впечатления во многом формируют будущего взрослого человека. Мы пригласим также зрителей рассказать свои истории по ходу спектакля, а в конце пригласим всех потанцевать на нашей вечеринке - медленный танец, разумеется.
- Вы знакомы с театральным миром Израиля. Насколько ваша концепция документального театра может прижиться здесь?
- Я выпускаю в Израиле уже свой третий спектакль. Был у нас проект, который мы придумали для театрального фестиваля в Яффо - без артистов, когда зрители взаимодействуют друг с другом посредством заполненных анкет. И надо сказать, что принимали его на ура, люди расходились с улыбками до ушей. Они знакомились с новыми людьми, узнавали что-то о себе - радостное и очень глубокое впечатление.
К Фестивалю Израиля я подготовил тяжелейший спектакль на большой сцене - про потерю кратковременной памяти и об отношениях между сыном и стареющим отцом. Его тоже принимали очень эмоционально и тепло, насколько это возможно при таком непростом материале.
Я и сам смотрю работы в театре фриндж, на фестивалях, находящихся на периферии репертуарных театров. Мне очень нравится то, что делают выпускники школы "Театрон хазути", "Домашний театр" (Театрон ха-баит), театр "Тмуна", да и на фестивале в Акко всегда есть немало интересного. Я вижу здесь очень много хорошего, содержательного театра. Он в основном камерный, это обусловлено маленькими бюджетами. Но эти постановки ничем не уступают лучшим европейским аналогам - в проектах, которые я люблю. Здесь работают очень продвинутые и талантливые художники.
- Напрашивающийся вопрос, Семен: что дальше? Вы покинули Россию временно, пока ситуация не изменится, или постоянно? Видите ли вы следующий этап своей жизни здесь, в Израиле?
- В Израиле я чувствую себя очень хорошо. Моя мама все это время живет здесь,приезжал ее навещать постоянно. Но все эти 20 лет, когда я здесь не жил, это все-таки были визиты к маме, не более. Об израильском театре я имел все эти годы очень приблизительное представление, за исключением, может быть, работ Охада Нахарина ("Бат-Шева"). Но сейчас я пустился в довольно глубокое исследование местной театральной сцены, так что сегодня могу сказать, что об израильском театре знаю практически все - и обо всех. А что еще не знаю - стремлюсь попасть и посмотреть, познакомиться и поговорить.
- И как впечатление?
- Мне очень нравится, и я вижу здесь большое поле для работы. То что я привез с собой - свое видение театра и его роли в обществе, очень интересно тем, кто здесь занимается искусством. Люди в Израиле размышляют о судьбах современного театра и направлениях его развития. Они творят, придумывают утопические проекты, спорят друг с другом - я чувствую себя здесь, что называется, в своей тарелке.
Кроме того, я начал учиться на очень интересном академическом курсе, посвященном лидерству в еврейской культуре. Так что мои намерения в отношении Израиля очень серьезные. Я свободно владею ивритом, а сейчас изучаю его еще глубже с помощью учителя, который помогает мне писать серьезные академические тексты. Будет развиваться и мой независимый театральный проект, в определенном плане это будет продолжение "Pop-up театра", но уже в Израиле. Так что планов очень много - пахать не перепахать. Плюс - учеба, которая откроет новые горизонты. Скучать точно не придется, да я и не привык.