Приступы гнева и агрессии, разрушительная ярость, навязчивые состояния, девиантное сексуальное поведение, нерациональное поведение и медицинские проблемы. Так в медицинских учебниках описывается проявления фетального алкогольного синдрома. Выяснилось, что им страдают дети, которых израильтяне усыновили в последние годы в России и Восточной Европе. Синдром развивается из-за того, что биологическая мать ребенка употребляла алкоголь во время беременности. При этом приемные родители ничего не знали о страшном диагнозе, сообщает 29 октября Ynet.
Эта проблема выяснилась после журналистского расследования, ставшего достоянием гласности в программе "Зман эмет" на 11-м канале израильского телевидения. Журналист Яэль Шани встретилась с приемными родителями, которые прошли долгий мучительный путь – от изнурительных попыток забеременеть и поездок в детские дома в Сибири до усыновления и возвращения в Израиль. Однако именно дома, в Израиле, их проблемы только начались.
Авторы программы представили документы, в том числе заключения врачей, о том, что дети, подлежащие усыновлению израильтянами, здоровы. Часть отчетов, подтверждавших состояние детей, были составлены израильскими медиками, работавшими на организацию, помогавшую (за большие деньги) процессу усыновления.
►"Девочку заставляли в детдоме молчать"
45-летняя Таня Козар и ее ныне бывший супруг Илан Козар удочерили своего ребенка шесть лет назад. Сегодня дочери 12 лет. "Борьба за нее продолжалась три года, - рассказывает Илан. – Мы прошли через массу бюрократических процедур, проверок, заседаний комиссий, один неудачный для нас суд. Заплатили массу денег, однако мы сражались за то, чтобы мечта стала явью".
- Что произошло, когда вы вернулись с ребенком домой?
- Любой ребенок, который поступает из детского дома, перенес страшные испытания, выжил в тяжелых условиях. Наша девочка была такая маленькая, больная и неухоженная, когда мы ее забрали! Проблемы в ее поведении в первые годы мы связывали с теми условиями, в которых она выросла. Нам все время говорили, что все улучшится, что она перерастет. Но все было по-прежнему – у нее были постоянные припадки гнева, она постоянно швыряла вещи, дралась. Она поднимала нас посреди ночи и заставляла бодрствовать. Ключи от машины были постоянно на дне бассейна, дочь залезала на крышу дома и бросала оттуда чашки и тарелки. Было очень грустно признать, что проблема – в голове ребенка и что так будет постоянно... Но были и радостные моменты. Наша дочь – чудесный ребенок. В ней есть так много хорошего. Она любит учиться, очень ответственная. Мы любим ее, принимаем такой, какая она есть.
- Какое лечение она получает?
- Оно касается как физического, так и душевно-эмоционального состояния. Стоимость процедур и курсов лечения очень высокая, она может достигать десятков тысяч шекелей. Из нашего опыта мы знаем, что больше всего помогает пребывание в барокамере. Однако не все родители из-за большой стоимости могут позволить своим детям такую процедуру.
Илан отмечает, что власти обязаны помочь создать инфраструктуру для подобных детей, чтобы по мере взросления они смогли вписаться в израильское общество. Он также особо отмечает, что синдром, от которого страдает его дочь, вызван употреблением биологической матерью алкоголя во время беременности.
"Дочь не могла говорить, когда прибыла к нам, потому что в детдоме ее приучили молчать, не показывать боль. И очень быстро после приезда в Израиль у нее проявились приступы гнева", - рассказывает Таня.
Ребенок пройдет через несколько школ. Сейчас она учится в специализированном учебном заведении для девочек. Она не может находиться одна дома, должна быть постоянно под присмотром родителей или няни.
"Вначале я винила себя, думала, что я плохая мать, что не знаю, как наладить общение с ней. Нам говорили, что ребенок изменится, однако все осталось по-прежнему. Все стало понятно, когда спустя несколько лет я попала на лекцию о фетальном алкогольном синдроме и услышала описание симптомов".
► "Он замечательный мальчик, но крушит все вокруг"
49-летняя Лиана и 51-летний Зоар Милм-Левины усыновили своего ребенка, когда ему было год и девять месяцев. Это произошло после долгих попыток забеременеть.
- Когда мы наконец-то забрали его, он был послушный, даже слишком – так, как приучили его в детдоме, - рассказывает Лиана. - Он умный ребенок, хорош в спорте, много смеется, любит собак и кошек, щедрый. Но он быстро стал проверять границы дозволенного, круша и портя все, что находится вокруг. Бесчисленное количество раз меня вызывали с работы в ту школу, где он в тот момент учился. Я меньше дней была на работе, чем дома с ним. А дома – постоянное напряжение, потому что он может взорваться от любого пустяка. Все может быть чудесно, но вот мы возвращаемся домой, и он отказывается выйти из машины. Потом прячется в багажнике. Или ему может просто не понравится какой-то ребенок, и тогда начинаются крики, насилие – причем в отношении как детей, так и взрослых. В фетальном алкогольном синдроме есть элементы синдрома посттравматического. Это страшная эмоциональная и душевная нестабильность в сочетании с изменениями в головном мозге, которые заставляют человека поступать нерационально. Вдруг как будто ребенка замыкают, и начинаются крики и удары. У меня уже не осталось физических сил.
"На протяжении этих лет, с момента усыновления, у меня развился ряд заболеваний, в том числе психосоматических, так что лечиться теперь приходится не только сыну, но и мне, - продолжает Лиана. – Такие ситуации тяжело влияют и на отношения между супругами, поскольку и в обычной семье хватает конфликтов вокруг воспитания детей, а здесь ситуация все время на пределе. Поэтому многие разводятся. Особенно тяжело, когда еще непонятно, о чем идет речь, и супруги склонны обвинять друг друга. И всегда в воздухе висит этот вопрос – что будет через несколько лет, когда он вырастет?"
Лиана отмечает, что проблема фетального алкогольного синдрома касается не только приемных детей. "По ряду оценок, в Израиле тысячи детей родились с подобным диагнозом, и ошибочно считается, что они страдают гиперактивностью или аутизмом. Мы вынуждены противостоять тотальному непониманию особенностей болезни, которой страдают наших дети, со стороны всех государственных структур, занимающихся проблемой.
Не хватает также профессиональных специалистов, которые могут правильно диагностировать этот синдром. Да и сами критерии диагностирования устарели по сравнению со всем остальным миром. Очень тяжело дается и борьба с бюрократией. Признание статуса в "Битуах леуми", определение в подходящее ребенку учебное заведение, организация сеансов в барокамере. Там один курс может стоить 35 тысяч шекелей. А минздрав отказывается финансировать это лечение".
►"Мы верили врачам"
А. и ее супруг также решили усыновить ребенка за рубежом. Расходы на это составляют примерно половину суммы, нужной для рождения ребенка при помощи суррогатной матери. "Мы были уверены в той организации, которую выбрали для помощи, - рассказывает А. – Мы просили только одного – чтобы мальчик или девочка, которых мы выберем, были здоровыми. Нас убедили в том, что нужно полагаться на мнение выбранного ими израильского специалиста по развитию ребенка, а не местных врачей. В результате, заплатив, мы получили отчет, в котором говорилось, что будущая дочь не страдает проблемами в развитии. Нормальными были признаны и результаты анализа крови девочки.
Мы были возле нее в детдоме каждый день по четыре часа на протяжении месяца, и она вела себя нормально. А когда мы вышли за ворота и сели в машину, немедленно начались проблемы, которые тянутся до сих пор. Постоянное упрямство, бунтарство, переедание, отсутствие эмпатии. Вначале мы говорили себе, что это реакция на шок, который переживает ребенок. Мы – чужие для нее, не разговариваем на ее языке.
Но никаких улучшений в ее поведении так и не наступило. Она постоянно бегает с места на место, лезет наверх, не разбирая высоты, выскакивает на дорогу, внезапно прыгает в бассейн, игнорирует любую возможную опасность. Несколько раз она чуть не погибла".
"Родители наблюдали подобное ненормативное поведение и списывали его на счет плохих условий в детских домах, - говорит создатель фильма Яэль Шани. – Я наблюдала за поведением отцов и матерей несколько месяцев и увидела уставших, но несломленных людей, которые готовы продолжать борьбу за своих детей. Я также встретила нескольких из усыновленных. Одна девочка сказала своей маме: "Жалко, что мою болезнь нельзя увидеть".
Подробности на иврите читайте здесь
Перевод: Игорь Лернер