В четверг, 8 августа, Сергею Шмеркину должно было исполниться 33 года. Его любимая девушка, 30-летняя Майя Эльбаз, хотела бы провести этот день вместе с ним. Но теперь она даже не может навестить его могилу на военном кладбище, потому что оно находится в Кирьят-Шмоне - городе, который постоянно обстреливается террористами Хизбаллы. Рассказ о жизни Майи после гибели любимого человека публикует сайт Ynet.
"Быть эвакуированной вдовой - значит быть трижды вырванной из привычной жизни, - рассказала Майя журналистам. - Первый раз это произошло из-за войны. Второй - при эвакуации из дома, и третий - когда я потеряла любимого. Даже дату похорон пришлось менять несколько раз - из-за запрета на скопление людей по причине обстрелов. Я опасалась, что из-за этого никто не сможет проводить Сергея в последний путь так, как он этого заслуживает, но в конце концов на кладбище собралось около 600 человек, настоявших на том, чтобы приехать и проститься с ним как подобает.
Я думала, что смогу просидеть траурную неделю (шива) в нашем доме, но мне запретили. Пришлось сидеть шиву в гостинице, куда поселили эвакуированных. Люди приходили толпами, а я не понимала, что происходит вокруг. Это было какое-то безумие, я чувствовала себя выдернутым с корнем из земли цветком. Меня с семьей эвакуировали из Кирьят-Шмоны под обстрелами. И вот сегодня день рождения Сергея. Но, сколько бы я ни думала, я не смогу быть рядом с ним у его могилы, поскольку ситуация на севере все больше накаляется".
Сережа и Майя познакомились на работе. Она родилась в Кирьят-Шмоне и только вернулась в Израиль после нескольких лет за границей, решив пожить у родителей. Сережа переехал на север из Холона. Он репатриировался из Украины в возрасте 11 лет и вырос в центре страны, но во время армейской службы влюбился в север Израиля.
"В армии он был командиром в "Гивати", полюбил север до такой степени, что знал здесь каждую мелочь, - вспоминает Майя. - Мы путешествовали, и он рассказывал мне много интересного о здешних местах, чего я даже не знала, хотя выросла тут. Он был жизнерадостным человеком. Я говорила ему, что он мой подарок, озаривший мою жизнь светом. Сергей хорошо готовил, мне нравились его жизненные ценности и понятия. Даже в самый худший день он надеялся на лучшее, всегда улыбался, всегда говорил "спасибо" и "слава Богу". Он был лучом света для меня".
Шмеркин всей душой рвался в милуим, но в его части в этом не было необходимости. Он постоянно звонил в армию, пока однажды его другу не удалось пристроить его в свой батальон в 551-ю дивизию. "Я познакомилась с Сергеем уже после его службы в армии. Мы иногда спорили из-за его зеленой сумки с армейскими вещами. Я просила выбросить ее, ведь он давно уже не был в резерве, а он все перекладывал ее с места на место, приговаривая, что когда-нибудь эти вещи ему понадобятся. Так и произошло. За 3 недели до начала войны ему сообщили, что направляют его в 697-й батальон 551-й дивизии в качестве связного роты".
►Похороны были похожи на свадьбу
Уже в начале войны на севере страны было неспокойно, и Майю эвакуировали в Тель-Авив, а Сергея мобилизовали в армию. Она старалась успокоить любимого, убеждая его, что с ней все в порядке.
В единственной увольнительной, которую получил Шмеркин, он настоял на том, чтобы показать Майе места в Холоне, в которых прошла его юность: "Мы ходили есть его любимую пиццу, встречались с его друзьями детства. Когда он вернулся на базу, я плакала без остановки, предчувствуя неладное, но тогда еще не понимала почему".
Сергей Шмеркин погиб 10 ноября в Газе при взрыве заминированного туннеля в Бейт-Хануне. У него остались родители и старший брат, ставшие Майе семьей. Вместе с Сергеем погибли еще трое бойцов: старшина запаса Матан Меир, майор запаса Моше Ядидья Лейтер и прапорщик запаса Йосеф Хаим (Йоси) Гершковиц. "За секунду до входа в Бейн-Ханун он прислал мне голосовое сообщение: "Молись за весь народ Израиля, за всех солдат и за меня. Я люблю тебя, ты мое счастье".
"Сегодня я воспринимаю это послание так, как будто он подготовил меня заранее, попросив беречь себя и заботиться о себе, - считает Майя. - Уже позже его боевые товарищи рассказали мне, что он постоянно говорил о нашей любви и собирался предложить мне выйти за него замуж. Мы договорились, что как только весь этот кошмар закончится, мы пойдем в раввинат. Не получилось".
По словам Майи, на похоронах Сергея у нее было ощущение, что это их свадьба. "Он в армейском гробу, а я рядом. Тут же идет раввин, вокруг вся родня и много знакомых и друзей, полно народу. Я говорю слова любви. Кому-то, возможно, это покажется глупым, но в тот момент я чувствовала себя, как на нашей с ним свадьбе, которую мы так и не успели сыграть".
Помимо несостоявшейся свадьбы Майя сожалеет и о том, что не успела испытать с Сергеем всю полноту семейной жизни. Ей пока трудно представить, как она вернется домой в Кирьят-Шмону, а Сережи рядом уже не будет. Ей тяжело думать о том, что они не успели родить детей - и даже не подумали о сохранении спермы, чтобы она могла родить от него малышей, о которых они когда-то мечтали вместе. "Не укладывается в голове, что его больше нет, но при жизни никто не оставил ему выбора для продолжения рода. Ни его родителям, ни мне, ни ему. Возможно, армии стоит предлагать бойцам замораживание спермы? Тогда нам не приходило это в голову, но, возможно, другая женщина задумается об этом и предложит партнеру сохранить его семя ради будущего потомства".
Несмотря на душевную боль и тоску, Майя потихоньку начинает приходить в себя: "Хочется верить, что все будет хорошо, что есть свет в конце туннеля. Я ищу маленькие радости, стараюсь жить по принципам Сергея, вести его образ жизни, сохранять присущий ему оптимизм. В моей голове часто звучат его слова: "Да, не переживай ты так, дело житейское. Продолжай жить и творить".
Майя заключает: "Я чувствую, что он поддерживает меня свыше, давая мне силы жить дальше".
В сокращении. Подробности на иврите читайте здесь
Перевод: Анастасия Тадсон