Сейчас в Эйлате проживают тысячи семей, эвакуированных из пострадавших от нападения ХАМАСа городов и поселков юга Израиля. Больничная касса "Клалит" организовала для них детскую поликлинику и мобилизовала туда медиков из других районов страны. Среди врачей находится и доктор Керен Шахар-Нисан из Детской больницы "Шнайдер". Эта мужественная врач в начале войны была в декретном отпуске, но решила прервать его и поехать в Эйлат, чтобы помогать больным детям. Она рассказала журналистам, с чем ей приходится сталкиваться при приеме эвакуированных детей, переживших резню 7 октября.
"Я работаю в Эйлате в поликлинике для детей, эвакуированных из районов Отеф-Аза, - рассказывает доктор. - До приезда сюда я находилась в декретном отпуске. Моей новорожденной дочке еще нет 4 месяцев. В таком положении женщин-врачей не призывают в армию на резервистские сборы и даже не вызывают на подмогу в приемный покой. Но я сама вызвалась поехать туда, где нужна моя помощь. И сейчас я принимаю больных детей в Эйлате, а в перерывах кормлю собственного ребенка.
До сих пор Эйлат ассоциировался у меня с летним отдыхом, но теперь превратился во временное пристанище для тысяч людей.
Целые семьи были против собственной воли внезапно вырваны из нормальной жизни. По фойе гостиницы ходят люди с собаками на поводке, и животные шокированы обилием ранее незнакомых запахов и звуков. Дети в купальниках бегают между бассейнами, но в их взглядах читается растерянность из-за изменения привычного образа жизни. Взрослые общаются между собой в лобби и столовой, тема разговоров - погода: температура и влажность воздуха снаружи.
Никто не знает, сколько времени это продлится и чем занять себя в этот период. Эвакуированные не могут строить планов даже на следующую неделю, все поставлено в режим ожидания, и это ожидание странное - в нем нет надежды на перемены к лучшему. Одна мама, приходя в очередной раз в поликлинику, показывает мне сообщение, что ей с детьми придется пробыть в Эйлате еще долго. Сначала говорили о середине ноября, теперь - о конце декабря, и это еще не окончательно. Все застряли в этом промежутке между событиями, дать определение которым просто невозможно".
►Мысли о детях, которых здесь нет
"Детская поликлиника расположилась в гостинице, там, где раньше были кабинеты менеджеров. Я веду прием. Ко мне приводят детей, подхвативших воспаление ушей после купания в бассейне, и эта болезнь мирного времени создает иллюзию обычного курортного отдыха. Взрослые здесь проявляют замечательное мужество, хотя пережили то, что я и вообразить себе не могу, и при этом стараются как-то помочь друг другу.
А вот малыши, которых в мирное время должны были привести на обычный регулярный осмотр в "Типат-халав". Один ребенок при звуке любого шума кричит: "Бум, бум", принимая его за ракетный обстрел. Другие постоянно спрашивают маму, где они находятся, и где их младшие братик или сестричка. И получают страшные ответы: "Он умер", "Ее убили" или "Надеемся, что он еще жив среди других похищенных". А одна маленькая пациентка будничным голосом рассказывает мне, что их соседа и всю его семью застрелили.
Есть у эвакуированных одно общее. Все, большие и маленькие, охвачены постоянной тревогой. Она полностью поглощает их, убивая воспоминания о радостных моментах и чувство защищенности. Один мальчик видел террористов из окна, теперь он страдает нервным тиком. Другая девочка провела долгие часы в убежище, а теперь отказывается выходить из гостиничного номера. И каждый из них стесняется рассказать о своих страхах. А что я могу им ответить? Что я, жительница относительно безопасного центра страны, каждую ночь вижу кошмарный сон, как похищают моих детей? Что 7 октября мне, в отличие от них, не пришлось бежать из своего дома? Или что просмотр передач о трагедии Отеф-Аза ускоряет мой пульс до 200 в минуту?
Мне даже кажется циничным называть себя врачом. Хотя я 7 лет обучалась этой профессии, я ничем не могу помочь этим детям в преодолении душевной травмы, не могу залечить их маленькие сердечки от кровоточащих ран.
Я выписываю ушные капли и разные мази. Но у меня нет рецепта, как убрать причину их реальной боли. И, скажу отровенно, мое умение диагностировать бактериальную ангину кажется никчемным по сравнению с осознанием огромной национальной трагедии, которую переживает наш народ.
Покидая мой кабинет, дети и мамы благодарят меня, а я не понимаю, за что. Ведь я не смогла оказать им помощь от их главной, подлинной боли. Я бормочу в ответ: простите. Простите, что оказались в столь невыносимом положении, что я не могу стереть из вашей памяти картин пережитого.
Но вот заканчивается амбулаторный прием, и я выхожу на прогулку со своей семьей, просто подышать воздухом. Но воздуха-то мне и не хватает. Каждую минуту посещают мысли об убитых и похищенных детях - как такое могло случиться? Неужели это не сон - все, что сейчас переживает Израиль?
Но на фоне всего этого я замечаю, что в людях зародилось и нечто иное. В перегруженной поликлинике, в переполненной столовой - никто не проявляет гнева. Я ни разу не слышала здесь криков, хамства и даже просто неделикатного поведения. Всякий раз, когда я спрашивала очередь в коридоре, кто следующий, люди пытались уступить свое место другим.
Эти люди сейчас окружены всенародной заботой. Волонтеры помогают им со стиркой белья, координируют раздачу домашней утвари, открыли детский клуб. Есть такие, кто возит сюда вкусные домашние обеды. Частный врач приезжает в отель на своей машине и забирает больных для обследования в частную клинику, а потом сам привозит обратно. Учитель из центра страны оставил работу и приехал сюда волонтером, чтобы открыть в гостинице временную школу. И таким примерам истинного милосердия несть числа.
Да, психика израильтян получила мощную травму. Мы утратили чувство безопасности, веру в то, что наш национальный дом не может дать трещину и впустить врага. Возможно, лишь время вылечит эту рану. Но тогда Израиль будет другим. Он станет страной, где все чувствуют себя защищенными, где нет мест, в которых дети живут в страхе. Где есть сильное чувство общности, как сейчас. И может, только тогда на наши лица снова вернутся улыбки".
Перевод: Даниэль Штайсслингер