Доктор Марина Колодий, торакальный хирург из больницы "Ихилов" в Тель-Авиве, до войны занималась удалением опухолей легких и других органов грудной клетки, а также лечением осложнений пневмонии. Еще 3 месяца назад она не подозревала, что ей придется столкнуться с военными ранениями. О состоянии раненых, поступающих в больницу с фронта, она рассказала в интервью Ynet.
"В мирное время я оперирую пациентов в связи с заболеваниями легких и патологиями органов грудной клетки, не включая сердце, - объясняет она. - В большинстве случаев речь идет о злокачественных опухолях, иногда - об инфекционных воспалениях и травмах, полученных в ДТП. Очень редко приходилось заниматься огнестрельными ранениями.
Но сейчас ситуация изменилась коренным образом. Начиная с 7 октября мы сталкиваемся с множеством пулевых и осколочных ранений грудной клетки, которые сопровождаются кровотечением, либо внутрилегочным, либо из сосудов внутри грудной клетки, либо из сосудов ее стенки. Подобные ранения угрожают жизни пациента. Когда есть массивное кровотечение в грудной клетке, его необходимо остановить, для этого хирургам приходится вскрывать грудную клетку. Если этого не сделать сразу, раненый может умереть".
Почти 3 месяца прошло с начала войны, но доктор Колодий помнит, как 7 октября все изменилось. "В тот день я дежурила в больнице, - вспоминает она. - До вечера у меня не было времени даже посмотреть новости, поскольку я все время находилась в операционной.
Поступило множество пациентов, что стало для нас некоторой неожиданностью. Обычно в отделении есть дежурный врач и врач, которого можно при надобности вызвать из дома, но тут пришлось вызывать на работу весь персонал. Стали поступать люди с ранениями грудной клетки, нуждавшиеся в немедленном лечении, и часть их доставляли прямо в операционную. Это было большим испытанием. Сейчас к нам одновременно могут поступить 1-2 человека с ранениями грудной клетки, и их число постоянно снижается, но мы готовы к любому развитию событий. Когда прилетает вертолет, мы никогда не знаем, кого он может доставить".
На вопрос, какой из раненых ей запомнился больше всех, доктор Колодий отвечает: "Поступил раненый с огнестрельным ранением головы и мозговым кровотечением. Кроме того, у него были осколочные повреждения области пищевода и шеи, а один осколок попал в легкое и вызвал кровотечение внутри грудной клетки. Ему требовалась одновременная помощь нескольких разных специалистов. Его приняли травматологи, и заведующий травматологическим кабинетом определил, в каком порядке будут проводиться операции, потому что прежде всего надо было устранить самую большую угрозу жизни.
Мы вскрыли грудную клетку и остановили кровотечение, при этом извлекли сам осколок и сгустки крови. Помимо этого, ему сделали операцию на мозге. Сейчас он находится в удовлетворительном состоянии, выздоравливает, у него восстановилось сознание. Последний раз я видела его в отделении реабилитации, он был сильно подавлен всем, что с ним случилось.
Это трудно. С одной стороны, мы в состоянии спасти жизнь, а с другой - не можем сохранить психику человека, пережившего столь тяжелую травму. Среди выживших не все довольны тем, что остались в живых".
- Им оказывают поддержку?
- Да. Со всеми ранеными работают психологи и социальные работники больницы. Они получают полную поддержку.
- А есть ли психологическая поддержка для врачей?
- Да. Мои коллеги из отделений интенсивной терапии и общей хирургии сильно подавлены из-за сложившейся ситуации. У многих призваны в армию родственники, знакомые или коллеги, и когда они видят состояние раненых, у них возникают мысли, что такое может случиться и с членами их семьи или знакомыми.
Мы чувствуем себя обязанными перед военнослужащими, которых лечим. Когда я разговариваю с ранеными, я благодарю каждого за то, что они нас защищают. Они, в свою очередь, благодарят нас за лечение.
Тяжело смириться с тем, что большинство военных - молодые ребята, у них вся жизнь впереди, и они рискуют ею ради нас. Когда солдат поступает в больницу, то ответственность за его жизнь ложится на медиков, и мы в полной мере осознаем это.
- Трудно ли сортировать раненых - кому помогать прежде всего? Имеет ли для вас значение, кто этот раненый - молодой или постарше?
- Когда поступает раненый, меня в первую очередь интересует характер ранения, а не персона. Я не думаю о том, кто этот солдат или офицер, а выясняю, в чем проблема, что может быть непосредственной угрозой его жизни и как ее устранить. Все эмоции возникают до и после работы с ранеными, а не во время нее. Иначе, если не освободиться от эмоций, будет невозможно работать.
- Как вы переживаете смерть больного?
- 7 октября поступил молодой человек с массивным кровотечением. Его отправили в операционную, остановили кровотечение, но уже когда он находился в отделении интенсивной терапии, произошла смерть мозга. Это случилось из-за того, что его доставка в больницу заняла слишком много времени. Мозг не получал адекватного кровоснабжения, и в нем развились необратимые изменения. Такое случается нечасто, но когда нам не удается спасти раненого, мы тяжело это воспринимаем.
- Какие проблемы вы ожидаете в будущем?
- Основные проблемы были в начале войны, к которой мы не были готовы, и в течение первых 2 недель пребывали в состоянии шока. Затем мы смогли организовать работу. С профессиональной точки зрения мы делаем все возможное, и работа хорошо организована. Основные проблемы сейчас - психологические. Успешное лечение раненых приносит большое удовлетворение, но сам факт поступления большого числа пострадавших вызывает подавленное настроение. Удовлетворение длится недолго, поскольку в какой-то момент понимаешь, что каждое ранение - это лишь малая часть большой проблемы.
Перевод: Даниэль Штайсслингер