"Мои страх и ненависть" - так назвал Алексей Навальный свой текст, обнародованный 11 августа на его личном сайте. Эта публикация стала первой после оглашения оппозиционному политику нового приговора (19 лет лишения свободы) и уже вызвала большой резонанс в мировых СМИ, соцсетях и пабликах.
"Вести" публикуют полный текст поста Навального. Те, кто хочет более глубоко погрузиться в тему, могут перейти на сайт Navalny.com, где есть много иллюстративного материала и гиперссылок.
►Алексей Навальный: Мои страх и ненависть (орфография и пунктуация автора сохранены)
Давно собирался написать об этом. Ну, пусть будет первым постом после нового приговора. Исповедь практически. Мне надо побороть эти ненависть и страх, может быть, вы мне поможете в этом.
Ненависть. Об этом всегда спрашивают много, и снова письма пошли: ну как, ненавидишь судью? А Путина еще больше ненавидишь? А я и раньше много раз говорил, что ненависть — это главное, что нужно побороть в тюрьме. Тут так много причин для нее, а твое бессилие — мощнейший катализатор процесса. Так что, если дать ненависти волю, она доконает и сожрет тебя.
Но, признаюсь честно, есть она у меня. И еще какая. Старожилы интернета помнят мем: люто, бешено ненавижу. Вот примерно так. Причем действительно чаще всего после «судов». Последний, кстати, где мне дали 19 лет, не из таких. Там, наоборот, мы все соревновались в осыпании друг друга любезностями. За весь процесс никто ни разу голоса не повысил. Это самый опасный вид судьи: он тебе и 19 лет впаяет, и сделает так, что ты проникнешься к нему симпатией.
Бешусь я страшно после заседаний местного райсуда. Там простейшие дела, пространства для юридических ухищрений нет, и судьи просто и откровенно говорят на черное: «А это белое, смотрите, в справке написано — белое» и выносят демонстративно незаконные решения.
Но хоть я иногда, не выдерживая, ору на какого-нибудь «судью» Самойлова, ненавижу я своей огромной ненавистью совсем не его. И не ментов-беспредельщиков-воров из колонии. И не ФСБшников, что ими командуют. И даже, вы удивитесь, не Путина. Ненавижу я в такие моменты тех, кого любил. За кого был горой, из-за кого спорил до хрипоты. И себя ненавижу за то, что их когда-то любил.
Смотрите. Сижу я в своем ШИЗО и читаю книгу Натана Щаранского «Не убоюсь зла» (рекомендую). Щаранский отсидел в СССР девять лет, в 1986 году его обменяли. Он уехал в Израиль, создал партию, добился огромных успехов, в том числе стал министром иностранных дел страны (тут допущена неточность: Щаранский был министром внутренних дел, а не иностранных). В общем, крутой он. Провел, кстати, в карцерах и ШИЗО 400 дней. И я реально не представляю, как он выжил.
Так вот, Щаранский описывает арест и следствие. 1977 год. Мне тогда был один год. Книга вышла в СССР в 1991-м. Мне тогда было 15 лет. А сейчас мне 47, и, читая его книгу, я иногда трясу головой, чтобы избавиться от ощущения, что я читаю свое личное дело. Например: здание ШИЗО/ПКТ — отдельный барак за колючей проволокой. Максимальный срок в ШИЗО — 15 суток. И я не удивился, когда после нескольких «пятнашек» подряд меня как злостного нарушителя перевели в ПКТ на полгода. Один в один.
В предисловии (напоминаю, это 91-й год) Щаранский пишет, что именно в тюрьмах сохранился вирус свободомыслия и он надеется, что КГБ не найдет «противоядие против этого вируса». Щаранский ошибся. Противоядие нашлось. Да такое, что сейчас, в 2023-м, политзеков в России, кажется, больше, чем в брежневско-андроповские времена. Только при чем тут КГБ? Не было в нашей стране ни ползучего, ни явного переворота во главе с людьми из спецслужб. Не приходили они к власти, оттеснив от нее демократов-реформаторов. Сами. Сами позвали. Сами пригласили их. Сами научили, как выборы подделывать. Как собственность целыми отраслями красть. Как врать в СМИ. Как менять законы под себя. Как силой подавлять оппозицию. И даже как устраивать идиотские бездарные войны.
Поэтому ничего я не могу с собой поделать и люто, бешено ненавижу тех, кто продал, пропил, растратил впустую тот исторический шанс, что был у нашей страны в начале девяностых. Ненавижу Ельцина с «Таней и Валей», Чубайса и всю остальную продажную семейку, которые поставили Путина у власти. Ненавижу аферистов, которых мы почему-то называли реформаторами. Сейчас-то ясно как день, что ничем, кроме интриг и собственного благосостояния, они не занимались. В какой еще стране столько министров «правительства реформ» стали миллионерами и миллиардерами? Ненавижу авторов глупейшей авторитарной конституции, которую нам, идиотам, втюхали как демократическую, уже тогда дав президенту полномочия полноправного монарха.
Особенно ненавижу всех за то, что не было даже серьезной попытки убрать основы беззакония — провести судебную реформу, без которой все остальные реформы обречены на провал. Я много изучаю это сейчас. В 1991-м еще в РСФСР приняли хорошую концепцию судебной реформы, но уже с 93-го года начались контрреформы, направленные на строительство судебной вертикали. Тогда все политические силы хотели честных судов. Полнейший консенсус в обществе. Если бы независимая судебная власть была создана, то новая узурпация было бы невозможна или сильно затруднена. Так что не заблуждайтесь: штуку, которая сейчас лихо выдает невиновным сроки по 8-15-20 лет, начали строить задолго до Путина. И сейчас ясно: в Кремле и правительстве девяностых никто и не хотел независимого суда. Потому что такой суд стал бы помехой на пути коррупции, подделки выборов, превращения губернаторов и мэров в несменяемых князьков.
Ненавижу «независимые СМИ» и «демократическую общественность», обеспечившие полную поддержку одному из самых драматичных поворотных событий нашей новой истории — подделке президентских выборов 96-го года. Повторюсь, я был тогда активным сторонником этого всего. Не фальсификации выборов, конечно, это бы мне и тогда не понравилось, — но я сделал все, чтобы этого не замечать, а общая несправедливость выборов меня ни капли не смущала. Сейчас мы платим за то, что в 96-м посчитали, что подделка результатов выборов — это не всегда плохо. Цель оправдывала средства.
Ненавижу олигарха Гусинского (хоть он уже давно не олигарх) за то, что он демонстративно взял на работу замглавы КГБ Бобкова, отвечавшего за преследования диссидентов. Им тогда казалось, что это шуточки: ха-ха, он сажал невиновных, а теперь работает у меня. Типа как медведь в ливрее. То есть не просто не было люстрации — было поощрение негодяев. И сейчас буквально те, кто работал у Бобкова молодыми сотрудниками, сажают и Яшина, и Кара-Мурзу, и меня.
Часто приходится слышать, что ельцинское правительство ничего не могло сделать, потому что в парламенте им противостояли коммунисты. Но тем не менее залоговым аукционам 96-го года это не помешало. А вот судебной реформе и реформе спецслужб почему-то помешало.
Ненавижу все руководство России, имевшее в 91-м (после путча) и в 93-м (после расстрела парламента) абсолютную полноту власти и даже не попытавшееся делать очевидные демократические реформы. Того, что было сделано в Чехии (где сейчас демократия и средняя зарплата 181 тысяча рублей), Польше (демократия и 179 тысяч рублей), Эстонии (демократия и 192 тысячи рублей), Литве (демократия и 208 тысяч рублей) и других странах Восточной Европы. Конечно, разные люди тогда были у власти. И очень хорошие, честные, искренние тоже. Но это крохотное меньшинство, отчаянная и безуспешная борьба которого только еще лучше показывает нам коррупцию и бессовестность тогдашней властной элиты.
Это не с Путиным в 2011-м, а с Ельциным, Чубайсом, олигархами и всей комсомольско-партийной бандой, называвшей себя «демократами», мы в 1994-м пошли не в Европу, а в Среднюю Азию. Обменяли наше европейское будущее на виллы «Тани и Вали» на «острове миллионеров» Сен-Барт. И когда пресловутые путинские КГБшники/ФСБшники получили свободный доступ к политическим постам, им и делать ничего не пришлось. Просто оглядеться и с удивлением воскликнуть: а что, так можно было? И если правила игры такие, что можно красть, врать, фальсифицировать, цензурировать, а все суды под нашим контролем, то мы тут, считай, неплохо развернемся.
Мы пустили козла на капустный склад, а потом удивляемся, что он сожрал всю капусту. Он козел, его миссия и цель — сожрать капусту, ничего другого ему в голову не приходит в принципе. Бесполезно его агитировать. Так и путинскому чиновнику из ФСБ в принципе не приходит и не может прийти в голову ничего, кроме того, чтобы построить огроменнейший дом и сажать тех, кто ему не нравится. Я хоть терпеть не могу козла, но люто и бешено ненавижу тех, кто пустил его на капустный склад.
Хотя, конечно, я понимаю, что лучше вообще никого не ненавидеть, а думать о том, как это не повторить. И тут я перехожу к своему большому страху. Я не просто верю, а знаю, что у России будет еще шанс. Это исторический процесс. Мы опять будем на развилке.
В ужасе и холодном поту я подскакиваю ночью на своих нарах, когда мне чудится, что у нас снова был шанс, но мы опять пошли той же дорогой, что в девяностые. По указателю «цель оправдывает средства». Там, где еще маленькими буковками приписано: «подделывать выборы — это не всегда плохо», «да ты посмотри на этот народ, ну какие из них присяжные», «неважно, что он вор, зато технократ и за велодорожки», «этим людям дай волю, они такого навыбирают», «правительство все еще единственный европеец в России» и другие мудрости просвещенного авторитаризма.
То, что я написал про девяностые, — это не исторические упражнения, не рефлексия и не бессмысленное нытье. Это важнейший и самый актуальный вопрос политической стратегии всех сторонников европейского пути и демократического развития. На меня, знаете ли, огромное впечатление произвела большая подборка разных мнений о нашем расследовании про Алексея Венедиктова и Ксению Собчак. Они получали десятки и сотни миллионов рублей из бюджетного фонда, служившего единороссам общаком. Причем Венедиктов получил 550 миллионов прямо в то время, когда он руководил штабом наблюдения и непосредственно организовал кражу голосов избирателей. Был лицом, агитатором и контролером электронного голосования, цель которого в том, чтобы взять ваш голос и переложить его в стопочку единоросса.
Фальсификации ДЭГ тщательно доказаны и не подлежат никакому сомнению. Так вот, я поразился тому, что нашлось-таки существенное количество людей, для которых ни элементы схемы «деньги из общака и подделка выборов», ни их объединение «деньги из общака во время подделки выборов» не являются ни порочащими, ни значимыми. Да ну, фигня какая-то. Да, что-то мутили там, нет же доказательства, что ему платили за фальсификации, — просто платили и просто фальсификации. Все это было во времена мамонтов. Началось аж в 2019 году. Уже никто не помнит. Это все неважно, главное, что он сейчас «против войны». Как четко было написано в одном из твитов на тему: «А че такого?» — как национальная идея.
Это частный пример, но он, как и ситуация с Мурзагуловым, как и призывы Ходорковского брать оружие и вставать в отряды Пригожина, прекрасно показывает, что и сейчас, в 23-м году, на фоне репрессий, посадок и войны, у нас по-прежнему лояльность принципам подвергается сомнениям и рассматривается многими как наивная, романтическая и вообще как «белое пальто». Личная лояльность, принадлежность к корпорации, старая дружба расцениваются многими как более важные.
Я не предлагаю ни в коем случае расстрелять Алексея Венедиктова, или повесить, или аккуратно подстричь. Не надо никаких зверств. Но ведь можно же НЕ ОДОБРЯТЬ того, что он сделал (и делает, продолжая рассказывать, что ДЭГ не фальсифицировалось), и не считать его политическим союзником. Потому что, простите, если для нас политический союзник — тот, кто продает наши голоса «Единой России», то кто мы вообще, для чего мы нужны?
Пошли тогда просто вступим в «Единую Россию». Создадим там фракцию твердых собянинцев (я так их про себя называю), основа уже есть. Фигурантов примерно каждого расследования ФБК сразу мчится оправдывать дрим-тим: Ксения Собчак (раз, два), Алексей Венедиктов, Максим Кац (раз, два, три) и бывший «нашист», а сейчас почему-то главред «Новой газеты» Кирилл Мартынов. Все будет отлично. Денег будет много. Мы, твердые собянинцы, требуем: немедленно уберите от нас плохого Путина и дайте нам хороших Собянина и Мишустина, Шувалова и Ликсутова.
Так что не сомневайтесь. Завтра будет новый шанс — то самое окно возможностей, прямо завтра нам придется иметь дело с теми, кто считает, что кое-где выборы надо отменить или подделать («а то выберут экстремистов»), подкупать журналистов — это нормально («мы никому не платим, просто попросили знакомого олигарха купить этот телеканал»), суды лучше подержать на крючке («а то подкупят судей и присяжных»), кадровую основу власти менять нельзя («они же профессионалы, не с улицы же нам людей набирать»), и так далее, и так далее. Вплоть до того, что подряд на строительство вон того моста надо отдать не на конкурс, а «надежному подрядчику», с которым мы давно работаем. И люди с такими идеями будут вовсе не путинисты и не коммунисты — они вновь станут называть себя демократами и либералами.
Реальная жизнь сложна, тяжела и полна компромиссов с неприятными людьми. Но мы хотя бы сами не должны в инициативном порядке становиться неприятными людьми и приветствовать коррупцию с циничными махинациями ещё до того, как обстоятельства требуют компромиссов.
Я очень боюсь, что битва за принципы снова может быть проиграна под лозунгами «реальный политики». Посоветуйте мне, пожалуйста, как избавиться от этих ненависти и страха. Мне бы очень было интересно почитать какие-то ваши мысли об этом. Я попрошу, и мне пришлют по почте отзывы, если они будут. Пока, мне кажется, ничего тут не придумаешь лучше, чем оставаться верным себе и неустанно разъяснять людям на многочисленных примерах (кстати, на русском вышла книга Гуриева и Трейсмана «Диктаторы обмана», там как раз много об этом, очень советую), что демократические принципы — прагматичность, независимый суд, честные выборы и равенство всех перед законом — лучшие механизмы суровой реальной жизни на пути к процветанию. А тайные фонды-общаки и мечты о хорошем диктаторе — это химера и наивная чушь.
Только когда подавляющее большинство в российской оппозиции будет состоять из тех, кто ни при каких условиях не принимает поддельные выборы, неправильный суд и коррупцию, тогда мы сможем правильно распорядиться шансом, который обязательно выпадет вновь. Так, чтобы никто году этак в 2055-м не читал в ШИЗО книгу Щаранского, думая: надо же, все как у меня.