Прежде чем начать разговор про "Самсона", которым театр "Гешер" открывает новый сезон, вспомним о Жаботинском. Те, кто знакомы с наследием основателя ревизионизма только по публицистике и фотографиям в кабинетах депутатов от Ликуда, обязательно должны найти томик "Самсона Назорея". Написанный в 1927 году на русском языке роман был издан в России лишь 73 года спустя. И эта книга - практически идеальный материал для театрального проекта. Тот, кому пришла в голову идея превратить "Самсона" в пьесу, может смело считать ее (голову) светлой.
И действительно, драматург и режиссер практически ничего не должны были додумывать. Жаботинский с такими талантом и скрупулезностью описал своих героев, что они будто сами просились на сцену. Дело оставалось за малым: найти талантливого литератора, который смог бы перевести талантливый текст Жаботинского на современный иврит и превратить его в пьесу.
Как известно, "Гешеру" повезло с ведущим драматургом и завлитом: Рои Хен прекрасно владеет как ивритом, так и русским, а также обладает отменным художественным вкусом. Работа по театральной адаптации "Самсона" была поручена именно ему - и у Хена все получилось: танахический герой вновь заговорил на древнееврейском. А его история, которая в книге Судей занимает всего несколько страниц, ожила на сцене благодаря усилиям очень многих людей, но прежде всего - благодаря драматургу.
Еще один человек, благодаря которому история еврейского героя смотрится на одном дыхании - режиссер Ноам Шмуэль. Это далеко не первая его работа в "Гешере", и Шмуэль считается в этом театре "ответственным за шлягеры". Его знакомство с труппой "Гешера" и ее возможностями дают о себе знать: уже на премьерном показе постановка смотрелась так, как будто ее играют уже давно. Все мизансцены выверены, сложные декорации менялись без каких-либо накладок, но самое главное - было видно, что актеры получают удовольствие от своей работы. А когда это видно невооруженным глазом - настроение передается и зрителю.
Говоря об актерах, трудно даже выделить кого-либо: это ансамблевая постановка. Но если очень надо, то вот: из Шломи Бертонова ожидаемо получился отличный Самсон. Актер прекрасно демонстрирует эволюцию своего персонажа - от беззаботного искателя приключений до героя, судьи и защитника своего народа.
Рыжеволосая красавица Юваль Шарф в моем представлении должны была сыграть именно Далилу. Но с Жаботинским не поспоришь: в его описании именно Смадар могла покрасоваться "богатой рыжей прической вокруг головы" - так что Шарф вписалась в образ богатой филистимлянки очень естественно.
Бертонов и Шарф играют влюбленную пару уже вторую постановку подряд (впервые их свел на одной сцене покойный Римас Туминас в "Сирано"). Пресловутая "химия" между актерами, которой немного не хватало в постановке пьесы Ростана, прекрасно компенсируется здесь. А для остроты ощущений между влюбленными мечется коварная Далила (Рони Эйнав), которая лишь вначале кажется "серой мышкой". Только потом она полностью раскидывает свои сети, в которые попадается мужественный, но не слишком разбирающийся в женщинах главный герой.
С постановочной точки зрения "Самсон" впечатляет. Функциональные декорации позволяют быструю смену мест действия - от богатого дома родителей Самсона (отличный дуэт Михаль Вайнберг и Александра Сендеровича), украшенного диковинными идолами -и до величественного филистимского храма с не очень устойчивыми колоннами. А для создания эффектного спектакля библейского масштаба режиссер использует всевозможные модные театральные ухищрения - от театра теней до дым-машин.
Однако технические уловки лишь оттеняют изобретательность постановки. Чего стоит хотя бы "тайная вечеря" на свадьбе: уж сколько раз режиссеры вдохновлялись картиной Да Винчи для создания эффектных мизансцен, но кажется, что версия Шмуэля получилось особенно элегантной.
Ну, и самое главное: Жаботинский ведь рассказал нам свою версию ветхозаветной притчи не просто так. История его Самсона - это история человека, который становится лидером в эпоху, когда еврейский народ был раздроблен и остро нуждался в защитнике. Жаботинский писал про Самсона и филистимлян, держа перед глазами современные ему реалии еврейского ишува и британского мандата.
Рои Хен также не сторонится в своей версии актуальных акцентов (все ведь помнят, что филистимляне, не очень привечавшие иудеев, жили на территории современной Газы?). Параллели, проводимые драматургом, местами озвучены в лоб, но чаще обозначены лишь намеками. Так или иначе, это превращает постановку "Гешера" в многоплановую, современную и своевременную. А в наши смутные времена это не так уж и мало.