Сквозь слезы к успеху: знаменитые репатрианты рассказали о своем пути в Израиле
Исход советских евреев в Израиль продолжается уже 30 лет, но до сих пор находятся люди, упрекающие репатриантов в "чужеродности" и даже "гойстве". Спецпроект газеты "Едиот ахронот": самые успешные выходцы из СССР рассказали, как начиналась их новая жизнь на новой родине
Ровно 30 лет назад начался исторический исход евреев из СССР, получивший в Израиле название "Большая алия". Более 800.000 человек прибыли в еврейскую страну в период между 1989 и 1999 годом - чаще всего без имущества, без знания языка и без каких-либо связей. Празднование этого по-настоящему великого юбилея началось в январе 2020 года с оскорбительных слов главного сефардского раввина Израиля, назвавшего русскоязычных репатриантов "гоями и коммунистами, посетителями церквей и монастырей".
Главный раввин о репатриантах из бывшего СССР: "Они гои и коммунисты"
Стереотипы, оскорбления, открытая враждебность - все это сохранилось и спустя 30 лет. Ксенофобские высказывания раввина Йосефа, за которые он даже не счел нужным принести извинения, свидетельствуют: путь к интеграции в израильское общество долог и мучителен.
Подключайтесь к Telegram-каналу "Вестей"
За 30 лет число русскоязычных граждан в Израиле перевалило за миллион. Часть репатриантов сумела тяжелейшим трудом вписаться в израильское общество, сделать карьеру, достичь материального благополучия. Другие до сих пор испытывают отчужденность и трудности адаптации. У многих здесь родились дети и внуки, ласково называемые на иврите "сабрами".
Почему рожденных в Израиле детей называют "кактусы" - "сабры"
Однако немало репатриантов отчаялись и вернулись в страны исхода. Ксенофобские нападки, начавшиеся с первых дней алии, не прекращаются до сих пор.
Каждый репатриант может рассказать как минимум одну (а то и много больше) обидных историй, которые приключились с ним в Израиле из-за незнания языка, непонимания местной ментальности, а то и обычного бытового хамства.
Более двух десятилетий понадобилось многим новым гражданам, чтобы набраться смелости и начать рассказывать историю своей алии. Но главное - израильское общество наконец решило выслушать эти рассказы.
В пятницу, 11 января, в ведущей израильской газете "Едиот ахронот" вышел спецроект "Эрец хадаша" ("Новая родина"). Это подборка исповедей знаменитых репатриантов, достигших в Израиле успеха и славы.
Их имена известны каждому израильтянину, говорящему на иврите. А теперь на иврите зазвучали и их откровенные рассказы о пережитом на пути к славе. "Вести" публикуют их перевод на русский язык.
Юлий Эдельштейн: "Сабра? Я?"
Спикер кнессета, в СССР - правозащитник и политзаключенный. Репатриировался в 1987 году в возрасте 29 лет.
"Странно, что об этом вообще нужно говорить: репатрианты из бывшего СССР стали интегральной частью израильского общества. Мы воплотили мечту о возвращении в Сион. Невозможно представить Государство Израиль без того колоссального вклада, который русская алия внесла в культуру, экономику, науку и безопасность страны.
Когда в СССР я вел борьбу за право репатриироваться в Израиль, мною руководила огромная любовь к еврейской стране, приверженность идеалам сионистского движения. В этом же ключе продолжали действовать репатрианты из СССР и после своей алии.
Я прибыл в Израиль всего через несколько недель после моего освобождения из советского лагеря. И я, и моя жена уже свободно владели ивритом. В России я был учителем иврита. Я отправился в министерство абсорбции, чтобы получить пособие по обеспечению прожиточного минимума - около 400 шекелей в месяц. Служащий, занимавшийся моими делами, сказал мне: "У меня с тобой проблема. Ведь ты не пойдешь учиться в ульпан. Значит, тебе не полагается пособие". Пристыженный, я вернулся домой.
Когда я рассказал об этом директору ульпана, славному иерусалимскому человеку, он был страшно разгневан: "Это парень бюрократ? Да я бюрократ похлеще его". Он вызвал секретаршу и сказал ей: пиши - новый репатриант Юлий Йоэль Эдельштейн, номер удостоверения личности такой-то и такой-то, записан на учебу в нашем ульпане. Пока что у нас нет класса, соответствующего его уровню, поэтому его имя занесено в список ожидания".
"Будет тебе пособие!" - сказал он мне.
Несколько дней спустя я встретил на каком-то мероприятии тогдашнего министра абсорбции Яакова Цура и поведал ему эту историю. Не знаю, каким он был министром, но чувство юмора у него было. "А ты что думал, - сказал он. - В Советском Союзе тебя преследовали за знание иврита, так неужели мы не будем преследовать тебя за то же самое?"
В 1987 году телефонные звонки за границу стоили очень дорого. Лишь после нескольких дней пребывания в стране я позвонил маме, преподавателю английского языка и литературы. Я сказал ей: "Мама, мы приехали, нас очень хорошо приняли, все в порядке". Она ответила мне по-английски: "Yeah, I know. I heard you on the BBC world service. My son could speak English better". Представляете? Первой фразой мамы после того, как я вырвался из советских застенков в Израиль, были слова: "Мой сын мог бы лучше говорить по-английски"... А ведь в этом и было главное напутствие: нельзя довольствоваться достигнутым, следует стремиться к большему.
Через несколько дней после репатриации мы пошли на демонстрацию возле здания советского консульства. Мы требовали освобождения узника Сиона по имени Эфраим Холмянский. К месту манифестации прибыл фотограф из газеты. Я услышал, как он спрашивает за моей спиной: "Скажите, где репатриировавшийся недавно узник Сиона Эдельштейн?" Кто-то указал ему на меня. "Нет, это сабра", - отмахнулся фотограф. Я просто растаял: кто сабра, я? Но вскоре пришел в себя. Я хочу быть собой, а не кем-то другим. Израильтяне могут быть разными. И мы разные".
Аня Букштейн: "Без шницеля и птитим"
Актриса и певица. Репатриировалась в 1990 году в возрасте 7 лет.
"У меня в детстве не было "русских" друзей и подруг. Я общалась только с израильскими детьми. Уже в 8-летнем возрасте я решила для себя, что хочу быть израильтянкой, хочу выучить язык. Даже будучи такой крохой, я понимала, сколько усилий придется приложить, чтобы стать "своей" в новой стране.
Однажды ко мне в гости пришла одноклассница, коренная израильтянка. Мама тогда понятия не имела, что дети в израильских семьях едят шницели и птитим. Она подала к столу нашу еду - говяжьи котлеты. Девочка очень удивилась и стала проситься домой. Я готова была сквозь землю провалиться.
Поймите: моя мама прекрасно готовит. Но ей было всего 32 года, и, как все репатрианты, она переживала шок от резкого изменения жизни. Последнее, что ее интересовало, - научиться готовить птитим.
Вообще мои родители были настоящими героями. Им я обязана всем, чего добилась, - их способности к выживанию, их амбициям и трудолюбию.
Борьбу за выживание мы вели втроем - хотя у каждого она была своя. Папа был вынужден сдать сложнейшие экзамены, чтобы получить лицензию врача, хотя в СССР уже заведовал отделением. Мама, логопед по специальности, должна была выучить иврит на очень высоком уровне. Я не знаю, как она это сделала, но она действительно быстро выучила язык и начала работать по своей профессии, что просто невероятно. При этом им нужно было растить меня.
Сегодня я понимаю, через что им пришлось пройти, и преклоняюсь перед ними.
Мне очень грустно читать сказанное главным раввином о русской алие. Как человек с такими возмутительными и мракобесными взглядами может занимать столь высокий пост? Цель всего этого - внести раскол в единство израильского народа. Однако народ Израиля достаточно мудр. Именно сейчас нам нужно сплотиться и не позволить ненависти разделить нас. Алия из Советского Союза внесла огромный вклад в процветание государства. Эта алия привела в Израиль таких людей, как мои родители".
Николь Райдман: "Меня дразнили "русской"
Певица, светская львица, фотмодель, владелица модного бутика. Репатриировалась в 1996 году в возрасте 10 лет.
"Мои родители развелись за несколько месяцев до нашей репатриации. Отец отказался ехать в Израиль. Он был бизнесменом и не хотел терять дело, которым занимался всю жизнь. В Одессе у родителей были дома и большое имущество, но после перестройки усилились антисемитские настроения, особенно это коснулось преуспевающих евреев. Мафия начала шантажировать их. Стали похищать детей из школ, им отрезали пальцы и посылали в конверте родителям. Однажды подобное произошло в моей школе, и мама решила уехать в Израиль.
Мы репатриировались с 200 долларами в кармане. Еще на маме было бабушкино обручальное кольцо, но украинские таможенники отобрали его, когда мы садились на корабль. Мы с мамой полагали, что едем в страну, текущую молоком и медом, но очень быстро поняли, что происходит на самом деле: на Украине был сильный антисемитизм, а в Израиле - неприязненное отношение к русской алие.
Там я была "вонючей жидовкой", здесь превратилась в "вонючую русскую". Когда я пришла в школу, то единственным словом на иврите, которое я знала, было "шалом". Дети приняли меня не слишком дружелюбно. Постепенно я поняла, что такое "русская шлюха", и что означают слова "твоя мама проститутка".
С этого момента я должна была бороться за свое место в израильском обществе, пытаясь доказать, что ни я, ни моя мама - никакие не "проститутки". Моя мама музыкант, я воспитывалась в приличной семье.
До сих пор в комментариях в соцсетях меня называют "этой русской". Представляете? Я живу в Израиле 23 года, но все равно остаюсь "русской".
Сразу после репатриации мы поселились в Рамат-Гане, в съемной квартире на четвертом этаже без лифта. Летом крыша нагревалась так, что невозможно было дышать, а зимой она протекала. Посреди гостиной стояли ведра, куда стекала вода. Это серьезная травма для ребенка, которому никогда ни в чем не отказывали. Вдруг ты переезжаешь в незнакомую страну - у тебя нет друзей, нет языка, а у матери нет денег, чтобы купить тебе джинсы...
В какой-то мере моя борьба за собственное достоинство продолжается до сих пор. Уже в 18 лет у меня были свои продюсерская фирма и рекламное агентство. Я стала самым молодым миллионером в Израиле. И это было еще до моего романа с Михаилом Черным, с которым я 12 лет состояла в серьезных отношениях. Все эти стереотипы про "подругу олигарха" не соответствуют действительности. Я была вынуждена защищать свое достоинство и горжусь своими достижениями. Но, пережив антисемитизм и трудности алии, я навсегда где-то внутри останусь маленькой и ранимой девочкой".
Алекс Авербух: "Первое слово, которое я выучил на иврите, - "мазган"
Спортсмен-олимпиец, чемпион Европы по прыжкам с шестом. Репатриировался в 1999 году в возрасте 25 лет.
"Я репатриировался, чтобы представлять Израиль на спортивных состязаниях. В августе 1999-го получил гражданство и в том же месяце занял третье место на чемпионате мира. Спортом я активно занимался еще в России, но настоящего успеха добился в Израиле.
Сразу после приезда я оказался в Институте физкультуры и спорта имени Уингейта. Звуки речи вокруг казались мне шумовым фоном. Это был иврит, которого я не знал. Парадоксальным образом незнание языка помогло мне добиться спортивных успехов. Для аккумуляции энергии к соревнованиям полезна тишина. В тот период у меня даже не было друзей, с которыми можно посидеть, поболтать. Я был в стране один и разговаривал только со своим тренером.
Еще помню, что было очень жарко. Я приехал из Сибири, и тренироваться при такой жаре и влажности было очень тяжело. Поэтому первым выученным на иврите словом для меня стало "мазган" - кондиционер.
Российское воспитание помогло мне выстоять в Израиле, ведь я не знал выражений "мне не хочется", "я не могу". Для меня всегда определяющим словом было "надо". И меня до сих пор удивляет в Израиле, когда дети не понимают, почему надо тяжело работать, чтобы чего-то добиться.
Я живу здесь много лет, но так и не привык к израильской ментальности. Мне все еще неясно, почему израильтяне обращаются друг к другу "ахи" - братишка. Так могут говорить лишь близкие друзья, давние знакомые, но не случайный человек с улицы. Я не понимаю, как можно назначить встречу в семь, а прийти в полдесятого и сделать вид, что это нормально. Нет, я так и не смог к этому привыкнуть".
ЕЩЕ ИСТОРИИ РЕПАТРИАНТОВ
Мы дома: 10 историй о том, как репатрианты изменили жизнь в Израиле, - спецпроект "Вестей"
