Израильский журналист: вот как меня допрашивали в аэропорту Домодедово

Корреспондент ведущего израильского портала Ynet и газеты "Едиот ахронот", оказавшийся в числе задержанных, рассказывает подробности

Итамар Айхнер|Опубликовано: 19.12.19 , 09:07

Домодедово. Фото: shutterstock

Буквально на следующий день после того, как корреспондент Итамар Айхнер написал на страницах портала Ynet и газеты "Едиот ахронот" про задержания израильтян на пограничном контроле в некоторых российских аэропортах, ему пришлось лично испытать на себе то, что он рассказывал про других. Несколько часов полицейские в аэропорту удерживали его и допрашивали. "Меня фотографировали со всех сторон, взяли отпечатки пальцев, я вообще не понимал, что от меня хотят", - поведал он.

Приводим его рассказ полностью:

"Когда наш рейс № 611 израильской авиакомпании "Эль-Аль" прибыл в московский аэропорт Домодедово, я и представить себе не мог, что окажусь в такой ситуации. Я приехал в Москву, чтобы освещать судебное заседание, посвященное рассмотрению апелляции, поданной израильской гражданкой Наамой Иссахар.

Подключайтесь к Telegram-каналу "Вестей"

Когда я прибыл с другими пассажирами нашего рейса на пограничный контроль, начался кошмар. Уже на посадочной полосе нас ждало огромное число полицейских и сотрудников иммиграционной службы, словно это была заранее спланированная засада. Когда мы подошли к стойке иммиграционного контроля, начались проблемы. Все израильтяне с рейса были один за другим отправлены в соседнюю с залом комнату. В течение 10 минут она заполнилась 47 пассажирами, включая родителей с маленькими детьми, бизнесменами и просто рядовыми израильтянами, приехавшими в Москву, чтобы провести там отпуск. Среди них было немало выходцев из России, которые приехали навестить бывшую родину.

Полицейские начали расспрашивать русскоговорящих. И это не случайно. Сотрудники полиции с трудом говорили на английском, и потому им было легче начать с тех, кто говорил на их языке.

Поначалу все подумали, что речь идет о краткосрочной задержке на несколько минут. Но она не заканчивалась. Меня продержали 6 часов. Еще семеро израильтян пробыли там 8 часов. Еще один пробыл там почти до полуночи. В среднем большинство провели там от трех до пяти часов.

Ко мне подошли через три часа после задержания. Причем в помещении не было ни воды, ни еды.

Через три часа полицейский начал задавать мне вопросы, не зная английский. На каком-то этапе он попросил меня сесть и сказал, что скоро вернется с англоговорящим сотрудником. Он действительно привел человека, который, как ему казалось, понимал язык, но выяснилось, что он не был способен понять сложные предложения. Знал всего несколько слов.

Потом полицейские пошли за другим полицейским в гражданской форме. Возможно, представителем секретной службы. Все были очень вежливы, но допрос никуда не продвигался и напоминал разговор глухих людей.

Создавалось впечатление, что эти полицейские, которые, кстати, все были молодыми людьми лет 20, и сами не понимают, зачем им приходится мурыжить израильтян. Одна девушка-полицейская, которая терпимо знала английский, призналась мне: "Я вижу, что вы хорошие люди, но нас попросили задавать вам вопросы".

Зачем вы приехали в Москву? Что вы собираетесь здесь делать? В каком отеле остановитесь? Когда летите обратно? Служите ли вы в армии? Приехали ли вы сюда зарабатывать деньги? Дал ли вам кто-нибудь деньги? Есть ли у тебя здесь друзья? Это лишь примеры вопросов, которые задавали израильтянам, и мне в их числе.

Моя попытка объяснить, что я приехал, чтобы вести репортаж о суде над Наамой Иссахар, не только мне не помогла, но усложнила дело. "Где Наама проживает в Москве? А, так она живет в тюрьме, а тогда зачем вы хотите ее навестить?" Эти странные вопросы не кончались.

Некоторых людей вызывали на допрос по два-три раза. Были и такие, которых вызывали по пять. Некоторых отводили в другую комнату и задавали им вопросы про их прошлое. Некоторым повезло, и через три часа им дали разрешение на въезд на территорию России и отпустили.

По прошествии пяти часов я начал терять терпение. Я такой был не один. Одна русскоговорящая израильтянка среди нас не переставала плакать и кричать на полицейских. Она говорила им: "Почему вы нас держите? Это чистый антисемитизм!"

Другой израильтянин, которого допрашивали пять раз, рассказал, как полицейские хитро отобрали у него телефон. Сказали, что они хотят на что-то взглянуть. Но затем сразу вышли из комнаты и захлопнули дверь. Израильтянин оказался без телефона.

И тут напряжение достигло пика. Одна милая полицейская, которая запрещала нам фотографировать, попросила нас удалить из телефонов все фотографии. Когда она увидела, что ее фотографируют, она попросила меня подписать протокол допроса на английском и русском. Я ответил ей, что не подпишу ничего написанного на том языке, который я не понимаю. И если цена моему отказу - депортация, то пусть депортируют. В моей голове пронеслись всякие сценарии того, как они смогут использовать мою подпись.

Одновременно представители МИДа и посольства Израиля в Москве стали требовать прекратить задержание и начали оказывать на россиян давление в попытке заставить их прекратить этот фарс.

Давление возымело действие, и через час милая полицейская вернулась ко мне со словами, что мне разрешают въезд в Москву. Я был пессимистично настроен и уже смирился с тем, что меня выдворяют в Израиль. Мне даже уже хотелось вернуться. Но, получив разрешение, я вздохнул с облегчением.

Однако не тут-то было. Неожиданно мне заявили, что перед въездом я должен сдать отпечатки пальцев и сфотографироваться. "Но ведь я не сделал ничего плохого", - сказал я им. Но полицейская объяснила мне, что таковы правила.

Меня отвели в маленькую комнату для допроса, в которой сидели задержанные из других стран. Там же находилось несколько полицейских, над головами которых висел портрет Путина.

Там у меня взяли биометрические отпечатки пальцев и сфотографировали со всех сторон. Отныне мои данные хранятся в компьютерах российских правоохранительных органов. Чего они от меня хотят? Но единственное, чего мне тогда больше всего хотелось, - поскорее выбраться из этого места.

Полицейская отвела меня на стойку пограничной охраны, и - о чудо! - я получил разрешение на въезд.

Я быстро сел в такси и отправился в отель, но вскоре понял, что после 6-часовой задержки в аэропорту мне предстоит еще два часа провести в бесконечных московских пробках.

По дороге я осознал, что задержанные израильтяне были всего лишь пешками в шахматной игре, в которой русские - лучшие игроки в мире. Они это придумали. Русские использовали нас с целью оказать влияние на израильские власти, чтобы те прекратили депортировать тысячи прилетающих в Израиль российских туристов, по поводу которых существуют опасения, что они могут остаться незаконно работать или попросить убежище.

Русские решили ответить Израилю той же мерой. И какой момент они для этого выбрали? Ровно за день до начала консульского диалога между двумя странами, на котором должны обсуждаться два критических вопроса: дело Наамы Иссахар и проблема отказа во въезде российским туристам.

Таким образом русские показали израильтянам свою силу. Осталось понаблюдать, сработает ли этот трюк.

Эта история оставила у меня горький привкус. Дружественное государство не должно так себя вести. Даже если ее гнев оправдан, существуют принятые пути донести послание. Нельзя наказывать невинных граждан".