Человек, повернувший советских евреев в Израиль: "Люди ночевали у консульства, чтобы уехать"
Ровно 30 лет назад, в конце 1989 года, начался исход евреев из СССР в Израиль. "Вести" разыскали человека, направленного в Москву для этой исторической миссии. В эксклюзивном интервью Шмуэль Бен-Цви рассказал, как началась самая большая алия
Подключайтесь к Telegram-каналу "Вестей"
В 1990-е годы в Израиль репатриировались 950.000 советских евреев - каждый третий из проживавших в той стране. Сейчас эти репатрианты и их дети составляют 15% населения Израиля. Большая алия навсегда изменила облик еврейской страны. Но не все знают, какая тяжелая дилемма стояла перед организаторами Исхода. О ней рассказывает наш собеседник.
Борьба за права советских евреев
"Я - человек старой формации, поэтому, возможно, мои взгляды сегодня могут показаться несовременными и даже в чем-то странными, - рассказал "Вестям" в интервью, посвященном 30-летию с начала большой алии 1990-х Шмуэль Бен-Цви. - Когда в 1970-е мы в СССР боролись за репатриацию, наша позиция заключалась исключительно в требовании свободного выезда для евреев. Я понимаю, что сейчас это может вызвать недоумение и даже возмущение, мол, почему вы не боролись за права человека и за свержение советской власти? Но это был наш сознательный выбор, и именно поэтому эта борьба в конце концов оказалась успешной".
"Мы повторяли: судьба СССР нас не интересует. Пусть они процветают или сгниют - мы хотим только одного: свободу для евреев. Чтобы нас не сажали в тюрьмы, чтобы не издевались. Это трудно понять тем, кто родился в 1980-1990-х годах или позже. Но когда мы уезжали тогда, в 1970-е, то знали одно: за нами дверь закрывается, возвращения не будет. Именно поэтому наша позиция была однозначной: если уезжать, то только в Израиль".
Большую часть своей жизни собеседник "Вестей" посвятил репатриации и репатриантам. Сначала - в качестве активиста борьбы за право на выезд, затем в качестве директора Сохнута в Вене и Москве, занимаясь переправкой евреев в Израиль. И уже после этого - посвятив себя абсорбции новых олим на должности директора иновещания радиостанции гостелерадио "Коль Исраэль".
Сионистская деятельность Бен-Цви началась задолго до репатриации в 1972 году. Еще в середине 1950-х его отец с единомышленниками создал еврейский ансамбль песни и пляски, в работе которого с юных лет принимал участие и Шмуэль. Выступления ансамбля проходили с большим успехом, и мало кто догадывался, что параллельно с гастрольной деятельностью члены коллектива вели и "подпольную жизнь", занимаясь борьбой за свободную репатриацию и освобождение узников Сиона.
Бен-Цви был арестован после того, как принял участие в марше литовских евреев, которые прошли из Вильнюса в Панеряй с шестиконечными звездами на груди. Однако громкого процесса над евреями, как того требовали многие, удалось избежать, и в конце 1972-го он переехал в Израиль. Вскоре знаменитый литовский ансамбль был воссоздан уже на исторической родине и даже сменил название на более актуальное: "Анахну кан" - "Мы здесь". На презентации коллектива присутствовала и тогдашняя премьер-министр страны Голда Меир.
Новый-старый коллектив продолжал сочетать успешные гастроли с правозащитной деятельностью. "Мы невольно оказались в эпицентре борьбы за права советских евреев, - вспоминал Бен-Цви в одном интервью. - На гастролях в Лондоне мы устроили демонстрацию в поддержку евреев в СССР, в других городах проводили митинги. В США участвовали в демонстрациях на 5-й авеню".
- Первые признаки скорых перемен появились еще в 1986 году, вместе с освобождением и репатриацией Щаранского. Это был первый прорыв. В Советском Союзе еще находилось немало узников Сиона, отказников. И организации типа Общественного совета солидарности с евреями СССР, директором которого я был, Сохнута и Бюро по связям (Натив) начали готовиться, потому что верили, что когда-нибудь начнется алия. На тот момент мы в большей степени выжидали. Но ощущение, что вскоре что-то должно произойти, висело в воздухе. Когда в 1986 или 1987 году Рейган встречался с Горбачевым в Рейкьявике, на улицах проводили митинг представители еврейских организаций из Израиля. Кстати говоря, еще до встречи между президентами в том же Рейкьявике нам удалось провести пресс-конференцию в поддержку узников Сиона, которая вызвала к себе повышенное внимание. Нашей задачей к тому времени было упоминать об этой проблеме везде, напоминать миру о сотнях тысяч людей, которые оказались узниками в своей собственной стране.
- То есть надежда была. А даже робкие предположения, что алия 1990-х станет миллионной, существовали?
- Нет, тогда об этом никто даже думать не смел. Окончательное понимание того, что лед тронулся, наступило примерно в 1989-м. Мы же постоянно были на телефонной связи с узниками Сиона и отказниками, с Юлием Кошаровским, например. Мы следили за судьбой Юлия Эдельштейна, за ссылкой и последующими преследованиями Иды Нудель.
- На том этапе борьба больше шла не за массовый выезд, а за освобождение относительно немногих узников Сиона, ставших символами?
- Хороший вопрос. Массы невыездных - это все-таки аморфное понятие. Поэтому мы предпочли сосредоточиться на конкретных лицах и судьбах. Когда на пресс-конференции в Исландии некоторые журналисты пытались доказать, что мы поднимаем шум на пустом месте, мы приводили в пример конкретные цифры: 24 узника Сиона на тот момент находились в заключении, 400.000 евреев - в отказе. Миллион человек хотят покинуть СССР, но боятся делать какие-то шаги. Когда мы оперировали цифрами или рассказывали об отдельных людях - это срабатывало.
Вена: американская опция закрывается
- Мне предложили занять должность руководителя Сохнута в Вене, и я с радостью согласился, потому что считал эту работу чрезвычайно важной, - продолжает свой рассказ Шмуэль. - В мои задачи входило прежде всего проявить присутствие на месте, наладить перевалочный пункт для израильтян, которые хотели посетить Советский Союз, ведь тогда это было не так просто. Нужно было организовывать визы, а значит - наладить рабочие отношения с посольством СССР в Вене. Ну, и самое главное - в мою задачу входило разъяснить всем в Австрии, что советские евреи, начавшие выезжать из СССР по израильской визе, должны направляться в Израиль.
- Когда о роли Израиля в закрытии для советских евреев "американской опции" стало известно, это вызвало немало возмущения у тех, кто не видел себя в Израиле, но кому фактически перекрыли дорогу в США, Германию и другие страны. Как вы относитесь к этому сейчас, в исторической перспективе?
- Я - продукт алии 1970-х. Мы тогда думали только об одном: уехать в Израиль. Я всегда считал, что если мы уезжаем по израильской визе в другую страну, то совершаем тройной обман. Первое - мы получаем приглашение из Израиля, второе - уезжаем из Союза по израильской визе, то есть обманываем советские власти, но это еще куда ни шло. И третье - когда мы шумим на весь мир, требуя предоставить советским евреям репатриироваться - поправка Джексона - Вэника и так далее, - а потом уезжаем куда угодно, но не в Израиль, получается, что мы обманываем и мировое сообщество. Поэтому тогда я был уверен, что Израиль действует правильно.
- А сейчас, по прошествии тридцати лет?
- И сейчас я убежден, что в 1970-е годы это было правильное решение. С другой стороны, наверное, в 1990-е можно было позволить свободную эмиграцию. Но осознание этого тоже пришло не сразу. Еще в 1989 году я придерживался позиции о требовании отъезда только в Израиль. И те, кто меня послал в Вену, прекрасно знали об этом.
- Как была построена работа в Вене?
- Первым моим шоком на новом рабочем месте был момент, когда я начал встречать группы советских евреев, прибывавших на перевалочный пункт из Москвы: из группы в 200 человек только человек 15 выражали желание продолжить путь в Израиль. Другие направлялись куда угодно, но не на Ближний Восток. На том этапе я начал осознавать, что у человека, который вырвался из страны, ограничивавшей его свободы, должно быть полное право решать, где он хочет жить дальше.
- Итак, из 200 потенциальных репатриантов вы получили только 15. Что дальше?
- Мы расселяли их в съемных квартирах, которые Сохнут снимал в центре Вены. Там их обеспечивали всем необходимым на 2-3 дня, вплоть до перелета в Израиль. Всеми остальными прибывшими занимались представители ХИАСа и Джойнта. Такова была система. Интересно, что иммиграционная полиция в Вене была заинтересована в том, чтобы все въехавшие в страну по израильским визам отправлялись в Израиль. Соответственно, местная полиция охотно помогала представителям Сохнута, а не нашим "конкурентам".
- Вы пользовались этим и убеждали людей сделать свой выбор в пользу Израиля?
- Нет. И, наверное, был первым, кто этого не делал. Потому что уже тогда я понимал, что те, кто настроен жить в Израиле, приедут туда, а другие найдут пути этого не делать.
- Но в конце концов политика либеральничания с советскими евреями довольно быстро закончилась, и путь в Америку им был перекрыт. Как это делалось?
- Думаю, что в данном случае к этому приложили руку все структуры - правительство, Сохнут, Бюро по связям. В конце концов Израиль сумел убедить США, что сейчас, когда Союз развалился и там наступило некое подобие демократии, нужно было играть по-честному. Хочешь в Израиль - добро пожаловать. Хочешь в Америку - подавай просьбу, и пусть ее рассматривают на общих основаниях, без использования Израиля в качестве прикрытия или перевалочного пункта. Так что угрызений совести у меня не было тогда, нет их и сейчас. Мы действительно верили в то, что мы делаем.
- Приходилось ли вам встречаться с людьми, которые приезжали в Вену, а потом понимали, что все пути, кроме Израиля, для них закрыты? Для многих из них это, наверное, было разочарованием, если не сказать - трагедией?
- Да… Я говорил им, что Израиль не мог поступить иначе, потому что легитимация его борьбы, его требований, его отношений с Соединенными Штатами зависела от нашей честной игры. Понятно, что в 1970-е годы никто не занимался чистоплюйством: люди гибли, их гнобили в тюрьмах - было не до жиру, лишь бы уехать. Но в 1990-е ситуация была совершенно другая. Уже не было узников Сиона. Это требовало других правил игры.
Москва: слежка и толпы желающих уехать
- А потом вас перевели в Москву - директором местного, еще не существующего филиала Сохнута?
- Я приехал в Москву в ноябре с визой на несколько месяцев. Это был один из самых трудных периодов в моей жизни, в бытовом плане прежде всего. В первой же поездке у встречавшей меня машины замерз карбюратор, и с этого начался московский период моей жизни. А потом была квартира без отопления, на 16 этаже, с лифтом, который иногда работал, но чаще нет. А еще был контейнер со сгущеным молоком, который Израиль доставил в голодную Москву в качестве жеста доброй воли, чтобы раздать дефицитный продукт в больницы и детские дома. Этот контейнер разворовали еще в аэропорту.
- Как проходили контакты с местным руководством?
- Они были готовы к сотрудничеству. С другой стороны, я понимал, что все время нахожусь под колпаком. Однажды, отъезжая от дома на встречавшей меня машине, я обратил внимание на черную "Волгу", из которой вышли двое мужчин и направились к моей квартире. Когда я спросил об этом у шофера, он мне очень спокойно объяснил, что сейчас они зайдут ко мне в квартиру и проверят, что там есть. К счастью, скрывать мне было нечего. Но хочу отметить, что кооперация между двумя странами - на тот момент - даже без посольств была в полном порядке.
- Интересно, кстати, почему. Ведь сейчас, насколько мне известно, работа Сохнута в России является довольно непростым занятием, и за его деятельностью те, кому положено, пристально наблюдают.
- Но ведь тогда мы еще не развернули свою деятельность, не построили себе охраняемый особняк в центре города. Мы не считались опасными. Меня все вообще рассматривали там как временного человека. Но тогда, в ноябре 1990-го, мы только начинали. Вся структура сначала состояла из двух человек - меня и секретаря-администратора.
- Kогда вы поняли, что все самые осторожные планы Израиля по поводу огромной алии из СССР начинают воплощаться в жизнь?
- Когда начали выстраиваться очереди в консульство. Каждый день. Люди приезжали со всей страны, ведь право на выезд можно было получить только в Москве. Они ночевали в подъездах, на улицах - и зимой тоже. Оформлением виз занимался Натив, но там не справлялись с потоком. Это была зима 1990 года - работы тогда у всех было невпроворот. Все хотели только одного: уехать, пока не перекрыли, пока позволено. Возле посольства начали возникать лотки, где продавали словари, учебники. Помните "Элеф милим"? Шлягер учеников ульпанов 1990-х.
- Как складывались отношения с российскими властями уже в новой реальности?
- Были нормальные рабочие отношения. Они даже старались содействовать там, где это было возможно. Мне удавалось время от времени выступать в российской прессе, где я затрагивал и вопросы сотрудничества между нашими странами. Я говорил откровенно: "Израиль знает, что Россия заинтересована в укреплении отношений с США. Вы считаете, что Израиль может быть вам полезен в этом вопросе. И это действительно так: ведь если есть свободная репатриация и отношение к евреям хорошее - это меняет соотношение сил и способствует укреплению взаимопонимания между странами. Так в конце концов и случилось.
- Через филиал Сохнута в Москве под вашим руководством прошло множество людей. Удалось ли вам и на этом посту, несмотря на бесконечный людской поток, столкнуться с отдельными судьбами, запомнить отдельные лица, помочь?
- Конечно. Однажды ко мне обратилась семья, которая приехала для получения виз и обнаружила, что их очередь наступит только через два дня. Они обратились ко мне в ужасе: "Нам негде жить. И если мы не сможем получить визу сейчас, то отъезд отложится на несколько лет. Что нам делать?"
- И что вы сделали?
- Привез их к себе домой. Я не мог пойти в посольство и попросить, чтобы их приняли без очереди, потому что вся очередь состояла из таких людей. Так что эта семья прожила в моей квартире двое суток, пока не оформили документы.
Или была другая семья. Там дедушка проработал всю жизнь в космическом центре, соответственно - был невыездным пожизненно. Внук работал в госархиве - у него с выездом тоже были проблемы. Что я сделал? Прежде всего оформил внука своим личным водителем, с этого все началось. А потом мы начали добиваться права на выезд. В конце концов они получили разрешение, все, включая и деда.
А со сколькими московскими парами, которые находились на грани развода из-за проблемы "ехать - не ехать" мне пришлось вести задушевные беседы, убеждая их не только не разрушать семью, но и репатриироваться вместе. И вот эти личные моменты и встречи для меня были очень важны. Они давали ощущение, что я могу делать не только глобальные вещи, но и помогать отдельным людям. Ну а все остальное уже - история.
Добро пожаловать на родину
С 2016 года в Израиле официально отмечается государственный праздник - День репатриации, или День алии (Йом ха-алия). Решением кнессета он празднуется в седьмой день еврейского месяца хешван. В 2019 году он выпадает на 5 ноября.
Председатель Еврейского агентства (Сохнут) Ицхак Герцог в связи с этим сказал: "Помощь евреям, желающим репатриироваться в Эрец-Исраэль, - это основа нашей деятельности. Именно так наша организация действует с момента своего создания. В конце 1980-х посланникам Сохнута удалось в сложных условиях и в ограниченный срок создать целую систему, которая помогла сотням тысяч евреев бывшего СССР приехать в Израиль. И сегодня наши посланники работают по всему миру, помогая тем, кто заинтересован репатриироваться в Израиль и открыть новую страницу своей жизни - на родине".
ЕЩЕ В СПЕЦПРОЕКТЕ КO ДНЮ АЛИИ
Марина Максимилиан: "Я всю жизнь учусь у бабушки всего добиваться самой"
Девочка с печатью КГБ: Денис узнал тайну рождения матери и вернулся в Израиль
Марк и Лиза полюбили друг друга в самолете по дороге в Израиль и поженились
