Комиссия по коронавирусу стала одной из первых, созданных в кнессете нового, XXIII созыва. Она контролирует работу правительства по борьбе с эпидемией опасного вирусного заболевания, превратившегося в общемировую проблему. Эта комиссия, которой руководит депутат Офер Шелах (Еш атид - ТЕЛЕМ), работает в невиданных условиях всеобщего карантина. Израильский парламент еще никогда не оказывался в такой ситуации. Тем не менее заседания проходят ежедневно, а иногда и дважды в день.
О том, как выглядит борьба с эпидемией не под вспышками телекамер, а реально, как взаимодействуют госструктуры и когда наконец вернется нормальная жизнь, "Вестям" рассказала депутат Юлия Малиновская (НДИ), работающая в составе комиссии по коронавирусу.
Карантин - для всех, хотя не всем это нравится
Первым делом интересуемся, как проходят заседания комиссии по коронавирусу в условиях всеобщего карантина.
- Карантинные меры для всех одинаковы, хотя логика подсказывает, что ограничения должны бы учитывать размер помещения, - говорит Малиновская. - Например, нельзя собираться больше 10 человек - и это правило распространяется также на огромный зал пленарных заседаний, в котором есть второй этаж и большой коридор. В этом огромном зале тоже запретили собираться более чем 10 депутатам. Кроме того, депутатов разделяют на две комнаты, и обсуждение происходит через видеоконференцию, что ужасно неудобно. Но мы все равно делаем свою работу.
- Каковы первые выводы после знакомства с работой правительства и госструктур по борьбе с эпидемией?
- Первый вывод: создается впечатление, что общее руководство кризисом отсутствует. Четких ответов и уж тем более - четких цифр получить ни от кого невозможно. Даже на самый простой вопрос - сколько в стране аппаратов для искусственной вентиляции легких? - можно получить несколько разных ответов, смотря у кого спрашивать. Причем разница может составлять сотни, если не тысячи единиц. Единой организации, которая руководит всеми процессами, просто нет. Сегодня в этом участвуют минздрав, министерство обороны, Совет национальной безопасности, две частные фирмы, которые занимаются закупкой оборудования, министерство финансов. Но нет единой структуры, которая ведет учет и точно знает, что в стране есть такое-то количество аппаратов ИВЛ, а столько-то не хватает, что есть столько-то комплектов защитной одежды для медперсонала, столько-то наборов для анализов и так далее.
- И какое объяснение дается депутатам в комиссии?
- Ответственные лица говорят, что "мы, мол, все коллеги и работаем вместе". Но когда все занимаются одним и тем же, а ответственных найти невозможно, результат получается плачевный. Об этом на заседаниях комисии говорили бывший начальник полиции Рони Альшейх, бывший руководитель Совета нацбезопасности (МАЛАЛ). Они не понимают, почему руководство кризисом до сих пор не перешло в руки армии, конкретно - Службы тыла. Жизнеобеспечение тыла во время войны и чрезвычайных ситуаций - это ее прямая обязанность, для этого она и создавалась. У нее все готово - есть структуры, есть личный состав, они этому обучены, наконец. Но им не дают полномочий.
- Почему?
- Мне кажется, что главе правительства очень не хочется, чтобы этим вплотную стал заниматься министр обороны Беннет, который, не дай бог, может еще и получить какие-то лавры. А ведь проблемы есть. Пожилые люди оказались практически запертыми в четырех стенах, их нужно как-то кормить. Муниципалитеты изощряются, как могут, и пытаются решить проблему на местах, каждый в своей вотчине. Но зачем дублировать, если у нас есть Служба тыла? У муниципалитетов и без того забот невпроворот. А как обстоят дела с закупкой оборудования? Вчера нам чуть ли не официально сказали, что этим занимается начальник Мосада. Это выше моего понимания - почему проблемой закупки оборудования должен заниматься начальник внешней разведки страны?
Та же неразбериха связана с анализами, особенно с массовым тестированием пожилых людей в домах престарелых и местах общего проживания. Все специалисты говорят, что такие анализы надо делать, однако дело почти не движется. Есть ощущение, что между минздравом и больничными кассами нет нормального взаимодействия.
А на муниципальном уровне? Мэр Рамат-Гана вчера чуть ли не кричал, требуя изолировать Бней-Брак с его огромным процентом заражений и пренебрежением к распоряжениям властей. Но нет: власти решили вытаскивать оттуда заболевших по одному и отправлять в карантин. Почему не перекрывают город, спросили мы на заседании комиссии. "Мы взвешиваем это", - ответили нам. Но пока "взвешивают", ситуация усугубляется. Помните, как возникла проблема в одном из районов Модиина, и мэр принял решение о его изоляции - сам, на местном уровне? Эта мера доказала свою эффективность: ситуация в том районе улучшается с каждым днем.
- Так почему не делают массовых анализов в домах престарелых, особенно там, где наблюдалась вспышка заболеваемости, - в Иерусалиме, Беэр-Шеве? Комиссия задавалась этим вопросом?
- Да. Главный гериатр минздрава ответила, что она в общем-то "за", но проверки не делаются, потому что такова общая политика минздрава. То есть, как и в других сферах борьбы с коронавирусом: правая рука не знает, что делает левая.
- Еще одна проблема - с разъяснительной работой. Озвучивается совершенно противоречивая информация. К примеру, еще совсем недавно нам вовсю рассказывали, что маски носить не только бесполезно, но чуть ли не опасно, а вчера гендиректор минздрава призвал население носить маски обязательно и чуть ли не шить их из подручных материалов. В чем дело?
- Та же проблема - нет единой структуры, которая координирует усилия. Разъяснительной работой занимаются все - и никто.
- Что может кнессет сделать в данной ситуации? Комиссия наконец-то создана, но что дальше?
- Нужно понимать, что депутаты не могут заменить правительство и министров. Наша задача - осуществлять парламентский контроль. Почему в правительстве так боялись этих комиссий и так не хотели, чтобы они были созданы? Потому что сейчас, когда мы имеем право вызывать на заседания госслужащих и требовать от них ответа, эта информация становится достоянием гласности. Потому что не должен глава правительства объяснять гражданам, как мыть руки. Он должен осуществлять общее руководство, а под ним должна находиться действующая структура, у которой каждый аппарат для искусственного дыхания и каждая коробка с масками должны быть на учете. Поэтому никто не знает, что происходит. Министерство обороны, например, закупает маски самостоятельно. Речь идет о миллионах - но где эти маски? Или аппараты ИВЛ: минздрав не может выяснить, сколько таких приборов есть в армии, потому что армейское руководство ему об этом не докладывает. Не парадокс ли?
- Есть структуры, которые все-таки демонстрируют слаженную работу в этих условиях?
- Да, муниципалитеты. Вчера на заседании комиссии были мэры Тель-Авива, Димоны, Модиина, Шфарама, Ашдода - там все четко. Спрашиваешь, сколько человек в городах находятся в карантине, сколько больных, сколько обедов они распределяют каждый день - они выдают точные цифры. Полная противоположность тому, что происходит на государственном уровне, где все работают, но никто ни за что не отвечает. Но при всей неразберихе ты вдруг понимаешь, что мы еще ничего, держимся. Потому что ведь могло бы быть гораздо хуже.
- Пару слов об экстренной экономической программе, представленной правительством. 80 млрд шекелей - это серьезная сумма…
- Да, это красиво звучит, но если начинаешь вчитываться и разбираться, что к чему, вдруг все выкладки и формулы становятся менее привлекательными. Почитайте в социальных сетях реакции людей, которым эта программа призвана помочь. Никто ничего не понимает - куда обращаться, что делать. И это при том, что было сделано все, чтобы люди получили как можно меньше.
- Задавалась ли комиссия вопросом, достаточно ли информации на русском языке, все ли репатрианты понимают, что происходит и куда обращаться за помощью?
- Мы говорили об этом на самом первом заседании комиссии. И это еще одна причина, почему работой должна руководить Служба тыла. Если бы началась, не дай бог, война, армия тут же организовала бы единый информационный центр и дублировала информацию на всех языках. То, что переводится сейчас, это только минимум. Ведь власть заботит только одно: чтобы не рухнула система здравоохранения.
Проблемы отдельных растерянных людей меркнут перед этим опасением. Например, депутаты от НДИ создали систему приема просьб и вопросов от русскоязычных граждан. Чаще всего люди просто не знают, куда обратиться, где получить внятные ответы. Недавно, например, нам позвонил мужчина, у которого жена находится в хосписе, и он ходит ее проведывать. Когда началась история с коронавирусом, его перестали туда пускать, и понятно, что он очень волновался по этому поводу. Мы связались с хосписом, проверили, что там происходит, успокоили мужчину и наладили хоть какую-то связь. Ситуации возникают очень непростые.
- Обсуждается ли стратегия выхода из кризиса?
- Только в общих чертах. А ведь понятно, что вспышка коронавируса когда-то закончится. Как мы будем выходить из режима ЧП? Что будет с экономикой? Когда возобновятся занятия в школах? Когда можно будет выходить на работу? Уже есть специалисты, говорящие, что молодых людей, не относящихся к группам риска, необходимо вывести из карантина - сейчас. Ведь у этого кризиса будут и экономические последствия. Люди могут сломаться, не выдержать морально, экономически. А что делать с пожилым населением? Может, стоит оградить еще больше, обеспечивая при этом всем жизненно необходимым. Но запирать абсолютно всех на долгие недели? Страна обанкротится, так огульно подходить к проблеме нельзя. Иными словами, и в области стратегии выхода четкого плана нет. Живем по принципу: день прошел - и слава богу. Иногда хочется их всех просто взять и встряхнуть, чтобы они пришли в себя.
- Удается ли это сделать в рамках комиссии?
- Полагаю, что да. Через несколько заседаний мы сможем, думаю, составить отчет депутатов с конкретными рекомендациями, как быть и что делать. Будем надеяться, что ситуацию общими усилиями удастся нормализовать - и тогда мы все увидим конкретные результаты. Желательно, чтобы это произошло как можно скорее.